Annotation

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

I. ГОЛЕМ

§ 1. РАЗРУШИТЕЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР СОВЕТСКОЙ ЭКОНОМИКИ

1. Фетишизм производительных сил

2. Отсутствие экономического регулятора

§ 2. ТЕХНОКРАТИЯ — ОРУЖИЕ МИЛИТАРИЗАЦИИ ЭКОНОМИКИ

§ 3. РАДИКАЛИЗМ ПРОТИВ КОНСЕРВАТИЗМА

§ 4. ЭКСПАНСИОНИЗМ И ИЗОЛЯЦИОНИЗМ

II. PAX SOVIETICA

§ 1. ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ

§ 2. ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗАЦИЯ

§ 3. ИНТЕГРАЦИЯ

§ 4. УРБАНИЗАЦИЯ

III. ПОБЕДА И ТУПИК

IV. ВНУТРЕННИЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

notes

1

2

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Когда в середине XVI века усилились гонения на пражских евреев, мудрый и ученый раввин Лёв, по внушению Неба, решил создать из глины гиганта Голема, чтобы разрушал он ковы врагов Израиля, охранял еврейское население Праги от прово­каций, нападений, насилий. Но один он не мог создать Голема. Ибо в создании этого гиганта, кроме материала (глина, прах — одна из четырех стихий мироздания: земля), должны были участвовать и три других мировых стихии: огонь, вода и воздух. Он, раввин, был воздухом. По счастью, его зятем был священ­ник по роду своему, по роду Аарона, брата Моисеева (огонь), а учеником — левит (вода). Вот и создали они Голема — для успешного разрушения вражеских козней. Но, понятно, не могли дать ему ни дара слова, ни, вообще, души. Ибо только Бог может даровать это творению Своему, как и сказано в Писании: «И создал Господь Бог человека, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою» (Бытие, II, 7). И не было души живой и языка у Голема. И лишь силою каббали­стических заклинаний Голем действовал, круша ковы врагов Израиля. Но стоило ему поручить любое дело не разрушения, а созидания, хотя бы даже просто воды принести жене равви­на, как это приводило к катастрофе: Голем чуть было не затопил все пражское гетто. И вышел Голем из повиновения раввину, и чтобы творение не погубило творца, пришлось Голема уничтожить ему.

Трудно было бы выбрать для понимания советской соци­ально-экономической и политической системы более удачный образ, чем образ Голема, созданный старой еврейской легендой. Ибо образ этот далеко не прост. Он многозначен и глубок. Недаром он и в литературе оплодотворил многих. Вспомним, хотя бы Ученика чародея Гете. Вспомним роман Густава Мейринка Голем (1915), в котором, по словам Краткой Литера­турной Энциклопедии, «социальные противоречия большого капиталистического города являются фоном для фантастиче­ского образа двойника Голема...»

Говоря зощенковским языком, «за капитализм — я еще не знаю», но вот современная советская система, как превосходно, убедительно показал в этой небольшой работе Михаил Агурский, прямо без сучка и задоринки укладывается в схему старой народной легенды.

Ибо, вопреки мнению многих, основной движущей силой советского общества является отнюдь не армия, и это несмотря на то, что вся советская экономика (и политика) военизирована, и «военные интересы имеют в советском обществе абсолютный приоритет». Но и партократия сейчас уже не та абсолютная партократия, какой она являлась прежде. Создав милитарист­скую и военно-техническую олигархию, она уже не может сама справиться с нею, направлять ее, управляють ею, а непро­извольно плетется за технократией. Технократия же, в своей изобретательской деятельности, живет по преимуществу не своей, самостоятельной творческой жизнью, а отраженным светом изобретательства Запада (особенно — США). «Федосеев, — говорит автор, — подтверждает эту общеизвестную истину. В СССР, говорит он, разработка оригинальных конструкций, не связанных с подражанием западным образцам (в основном американским) не только не поощряется, а прямо препятствуется».

Советский Голем, созданный партократией (воздух) при участии армии (огонь) и при истощении всех жизненных соков населения (вода) и всех производительных сил (земля), этот военно-технократический Голем может двигаться и чего-то достигать лишь при помощи заклинаний:

«Всё для укрепления обороны, для повышения крепости и силы армии!»

«Не дать США возможности перегнать нас в термоядерном вооружении!»

И ни с чем реальным, жизненно-творческим бытие Голема не связано, ибо в основе основ советского общества лежит абсо­лютный примат производства над потреблением, а в фетиши­зированном производстве — непререкаемый приоритет военной индустрии, и всё решительно советское планирование — не планирование, а директива свыше, ибо советский «план озна­чает лишь то, что любое вложение должно быть санкциони­ровано сверху и не может быть сделано произвольно снизу, но учреждения, утверждающие эти капиталовложения, лишены какого-либо экономического критерия при оценке их эффек­тивности»...

Стоит технократическому Голему воззвать:

— Мы отстаем от Америки в таком-то виде термоядерного оружия! — как его поддержит и огонь — маршалы, и стремящиеся ускорить карьерный взлет производственники (вода), и партийным воро­тилам (воздух) нужно лишь оратъ квартетом:

— Всё для повышения силы и крепости наших вооруженных сил!

И всё, главным образом, с оглядкой на других, на Запад, на Америку. Ибо оригинальное — подозрительно всё-таки: а вдруг — что-либо не так. А американское, как ни говори, а высший класс.

Так советский Голем — военно-технократический идол — вырвался из рук его творцов. Но души-то в него не вдунуто. Но дэижется-то он тоже каббалистическими заклинаниями, теперь почти вовсе утратившими смысл для самих заклина­телей. А разрушительная сила Голема велика. А к живой социально-экономической деятельности его не приучили. Да и не могли, ибо назначение Голема — разрушение. И сила его непреодолима.

Партократия сама начинает топорщиться: — Нет, мол, основ­ная движущая сила — ив эру Научно-Технической Революции — пролетариат (читай: партократия). И даже — еще в большей степени, чем раньше.

Но Голема не уничтожишь. Что удалось ученому раввину в Праге, то едва ли по силам партократии.

Читайте книгу внимательно и вдумчиво. Автор блестяще по­казывает, как советское общество превращается «из гигант­ской монолитной системы, какой оно было раньше, в сово­купность массивных, пересекающихся структур, соревнующих­ся друг с другом в борьбе за власть…»