современников, почитателей и первых историков Петра, Крекшин, в своих «Записках» рассказывает о том, как начали учить Петра.

Царь Федор, крестный отец Петра, обратился к куме-мачехе Наталье Кирилловне со словами: «Пора, государыня, учить крестника».

Царица согласилась.

Начал ли свои занятия Петр сразу же с Никитой Моисеевичем Зотовым, как уверяет Крекшин, или сначала с кем-нибудь из «учительных людей», а уже от него перешел к Зотову, сказать трудно. Во всяком случае, в исторических документах имя подьячего Челобитного приказа Никиты Моисеевича Зотова в роли учителя упоминается лишь с 1683 г. По-видимому, обучению с Зотовым предшествовали грозные события 1682 г.

Стрелецкое восстание 1682 г.

27 апреля 1682 г. в четыре часа пополудни раздались три медленных удара в большой соборный колокол — умер бездетный царь Федор Алексеевич. Престол должен был перейти к одному из двух братьев царя: к родному его брату — Ивану или к единокровному брату — Петру. Все понимали, что слабоумный и болезненный пятнадцатилетний Иван не мог управлять государством. Государем мог быть только здоровый и бойкий умом десятилетний Петр. Началась борьба двух боярских группировок за власть: знаменем одной был Иван, другой — Петр.

В первую группу входили Милославские во главе с Иваном Михайловичем Милославским, старым и многоопытным дворцовым интриганом, Иван и Петр Алексеевичи Толстые, стрелецкие полковники Цыклер, Озеров и др. Главой этой группы стала властолюбивая и деятельная двадцатипятилетняя царевна Софья Алексеевна.

Вторая группировка, Нарышкиных, сильна была Артамоном Сергеевичем Матвеевым, крупнейшим государственным деятелем последних лет царствования «Тишайшего». Сами Нарышкины (отец Натальи Кирилловны и ее братья) как государственные деятели представляли собой фигуры совершенно ничтожные. В состав группировки входили также Долгорукие и Борис Алексеевич Голицын.

По существу эти две группировки ничем особенно друг от друга не отличались. Пожалуй, у Милославских были некоторые преимущества перед Нарышкиными: Милославские были и образованнее, и связей у них было больше, и использовать их они умели лучше.

Только ореол той славы, которую создали Петру Полтава и Гангут, заставлял историков искать в Нарышкиных духовных пастырей и воспитателей Петра. Но Нарышкины выпестовали Петра, не они пробудили в нем преобразователя России.

Борьба Нарышкиных и Милославских была обычной для Московской Руси конца XVII в. борьбой за власть двух боярских группировок. Одна поддерживала Ивана, другая — Петра.

Кто же будет царствовать на Руси — Иван или Петр? Этот вопрос должны были решать Освященный Собор, Боярская дума и, наконец, Земский Собор. Сборы потребовали немного времени: вся Москва собралась на похороны царя Федора.

Бояре и дворяне, дьяки и дети боярские, гости и старосты черных сотен и слобод, собранные на Земский Собор, решили вопрос в пользу Петра. Этому немало способствовал патриарх Иоаким. Царем на Руси стал Петр.

Но собрание было далеко не единодушным. Раздавались голоса и в пользу Ивана. Сторонники Петра готовились к решительному бою. Недаром, идя на совет «обирать царя», Голицыны и Долгорукие надели под платье латы, полагая, что избрание царя может перейти в поножовщину.

Однако Милославские не думали уступать. Софья, нарушив древний обычай, запрещавший царевнам открыто показываться народу, не только приняла участие в похоронах брата, но и «вопила», обращаясь к народу, что враги отравили Федора и теперь добираются до Ивана.

Поведение царевны разгневало и испугало Наталью Кирилловну, и она поспешила уйти с Петром из Архангельского Собора, не дождавшись конца панихиды.

Милославские продолжали действовать. Поддержку в своей борьбе против Нарышкиных они нашли в стрельцах.

В стрельцы шел главным образом ремесленный, «черный люд» городов. В Москве стрельцы несли караульную службу при дворце, на заставах и башнях, вокруг и внутри Кремля. «Государево жалованье» было невелико и выплачивалось непостоянно. Поэтому стрельцы были вынуждены заниматься ремеслом, промыслами, мелкой торговлей. Отстояв свое время в карауле, «в стороже», стрелец был свободен и дома у себя занимался ремеслом либо торговал на многочисленных рынках с лотка, с рук и т. п. Без такого подспорья, на одно государево жалованье, стрелец жить не мог.

Между тем стрелецкие полковники, используя свое служебное положение, заставляли стрельцов работать у себя в хозяйстве, превращая их в своего рода крепостных. Стрельцу становилось все труднее и труднее продолжать свои занятия ремеслом или торговлей. В результате роста налогов ухудшалось общее положение городского «посадского» люда, а стрельцы были не только выходцами из «черного» ремесленного и работного люда, но и составной частью посадского населения, плотью от плоти «черных людей», тесно связанной с городскими низами. Недовольство стрельцов усугублялось и тем, что они уже долгое время не получали жалованья. Еще раньше, при жизни Федора, стрельцы полков Грибоедова и Пыжова подали жалобу на своих полковников. Нарастанием недовольства стрельцов, их открытым ропотом и решили воспользоваться Милославские. Софья, Иван Михайлович Милославский, Петр Толстой, князь Иван Хованский начали действовать.

Чувствуя свою силу, стрельцы толпами собирались у съезжих изб, избивали неугодных им бояр и грозились перебить всех своих «ворогов». Милославские старались внушить стрельцам, что их «вороги» — Нарышкины, что именно на головы Нарышкиных должен обрушиться гнев стрельцов, а они, Милославские, — настоящие друзья обиженного стрелецкого войска, готовые во всем ему помочь: для этого надо только «восстановить правду» и посадить на престол Ивана.

Грозные признаки готовящегося восстания проявлялись все более отчетливо. Нарышкины не принимали никаких мер, чтобы предотвратить его, и только с нетерпением ожидали приезда в Москву боярина Артамона Матвеева. Положение Нарышкиных осложнилось еще и тем, что стрелецкие начальники стали терять свое влияние на стрельцов. С начальником Стрелецкого приказа старым князем Юрием Долгоруким рядовые стрельцы перестали считаться и открыто начали поносить его.

12 мая 1682 г. в Москву, наконец, приехал Артамон Матвеев, но время было упущено — повлиять на ход событий он уже не мог. «Крамола» разгоралась все сильнее. Князь Иван Хованский, приверженный старине боярин, неумный, спесивый и хвастливый, прозванный за свою болтливость «тараруем», настроил стрельцов против Нарышкиных. Его влияние