затвердела и надежно удерживала своего узника в скрюченном положении. Посла похоже готовили к транспортировке. Оставалось придумать, как безболезненно удалить пену с тела. Но, кроме острого ножа под рукой ничего не было. Оттащив затихшего посла в кусты, Пол спрятал разбитых дронов в овраге. Странно, но активных маяков на них не было. Он проверил все дважды — никакого сигнала. Затем вернулся к послу.

С большой осторожностью прорезав фиксирующую пену, он уперся ногами. С громким, неприятным хрустом плотный материал, поддался. Большая часть парадного одеяния прилипла к пене. Кое-где оно было прорезано ножом. Оставалось только выдернуть посла наружу, что и было сделано.

Глава 3. Посол доброй воли

— Однако…. — Пол чуть не присвистнул от удивления.

Он бегло оглядел открывшееся ему нечто. Под бесформенным балахоном скрывалось настоящее сокровище! Но прежде, чем он успел сказать что-то еще, посол ледяным тоном заявил:

— Вы только что сорвали возможные переговоры! Кто просил вас вмешиваться!?

— Вот тебе и спасибо… — он вытер ладонью взмокшее от пота лицо.

— Вам есть что возразить?

— Да, — так же холодно и твердо ответил он.

— И что же?

Пол подался вперед:

— За последние семь часов, я потерял друга, корабль, и испытал уйму сомнительных ощущений. А еще меня мобилизовали в армию, и засыпали кучей приказов. Да, еще я случайно узнал, что идет война и убил несколько не очень приятных тварей. И, чувствую, что убью еще! Достаточно аргументов?

Он говорил жестко, четко и зло. Как никогда ранее.

— Вполне, — прохладно ответила она.

Посол оказался женщиной. Ее верхняя парадная одежда сильно пострадала, остался только скафандр. Пол не видел такого раньше. Гладкий, блестящий, абсолютно белоснежный. Отлит точно по телу носителя из плотного глянцевого материала с гибкими вставками. Ничего лишнего.

— У вас есть оружие? — Уже более спокойно спросил Пол.

— Его нет.

— Берите!

— Я посол доброй воли, мне по статусу оружие не положено. Оставьте себе.

— Вот так значит… — Он потер уставшие глаза и глотнул воды из фляги. Мысли в голове теснили друг друга и от этого она просто раскалывалась. Раздражение, не свойственное ему ранее, Айсман старательно подавлял.

— Я не профессиональный солдат и не имею большого опыта. Только расширенный курс выживания…. Я старатель.

— Мне это известно, — подтвердила она.

— Без дополнительного кислорода я долго не протяну. Шлем утерян. Гармонизатор изменит обмен веществ, но этого хватит примерно на неделю….

— У меня нет недели! — заявила она. — Максимум через 36 часов я должна быть в точке назначения и это не обсуждается.

Пол снова подавил раздражение. Его жесткий взгляд не мог пробить тонированное забрало, но очень хотелось взглянуть в ее глаза.

— Кажется, мы плохо понимаем друг друга.

Она коснулась пальцами шлема, и он плавно разделился, выставляя лицо посла в лучшем свете. Конечно же, это было специально продумано. Шлем Старателя куда проще. Его нужно снимать, рискуя лишиться ушей из-за дубовых уплотнителей.

— Так лучше?

Пол наткнулся на не менее твердый взгляд серо-голубых глаз. Пристальный и беспристрастный, как у всех переговорщиков. Он давно вырос из желания играть в гляделки. Вместо этого он критически изучал ее лицо, выискивая изъяны. Но оно было на удивление правильным и даже приятным. Сложилось впечатление, что негативные эмоции никогда не посещали посла. В прочем, как и радостные…. Ровная, чистая кожа, аккуратная линия чуть припухлых губ, прямой, немного вздернутый нос, и глубокие как небо глаза, обрамленные длинными светлыми ресницами. Они вселяли покой и умиротворение, заставляя забыть о тревогах. Но были такими холодными….

— Вы прожжете во мне дырку, — Неожиданно мягко произнес он. — Это неприемлемо.

Она плавно отвела взгляд, не принесший должного воздействия.

— Итак, без кислорода меня хватит на неделю. Ждать чуда, сидя на месте — глупо. Каковы шансы на ваших переговорах?

— Пятьдесят на пятьдесят, если прибуду вовремя.

— А если нет?

— Смысл переговоров теряется.

— Почему?

— Нас истребят, — спокойно ответила она.

— Это я уже слышал….

Пол взглянул на экран «стервятника». В радиусе пяти километров все было чисто. Посол смирно сидела напротив, поджав к груди колени.

— Дон 9-17 — мой позывной. Но связь у меня работает только на прием.

Он показал ей руку с разбитым устройством. Она кивнула.

— Анна.

Пол кивнул.

— Есть хотите?

— Нет.

— Как знаете. Так куда нам?

Анна, не задумываясь, вытянула руку:

— Около двухсот километров на северо-восток.

— Не близко….

Она лишь пожала плечами.

— Ну, тогда, двинули потихоньку!

Анна легко встала на ноги, повернулась на пятках и зашагала вперед. Пол покачал головой, взвалил на себя часть трофеев и двинулся следом.

— Только, пожалуйста, держитесь в зоне видимости!

Глава 4. При чем тут Маййа?

Шли молча. Анна в своем ослепительном скафандре бросалась в глаза издалека. Но, с другой стороны, она здорово выделялась на фоне блеклого пейзажа и не исчезала из виду. Первые минут сорок, Пол опасался преследования и останавливался каждые пять минут, чтобы прислушаться. Затем быстро нагонял Анну. Но признаков погони не было. Шли молча. Анна, словно локомотив, следующий по рельсам, уверенно двигалась вперед. Пол же напротив, старался шагать тише и экономил силы, постоянно озираясь. Изредка он приседал в подходящем укромном месте и бегло осматривал местность через прицел. Выжидал несколько секунд, отпуская Анну подальше, и снова передвигался. Так продолжалось часа три. Наконец, когда они дошли до берега небольшой реки, Пол устроил привал. Анна, убежавшая метров на сто вперед, неохотно вернулась.

Пол взмок от пота. Благо короткая стрижка позволяла ему одним движением смахнуть надоедливые капли. Хотелось пить, но он экономил воду. Анна, глядя на него, присела у самой воды. Зачерпнув ее ладонью, она долго смотрела, как капельки, стекая с ладони, срываются вниз. Потом, как-то неожиданно заговорила:

— Как давно вам вживили гармонизатор?

Пол устал и не сразу понял, о чем она спросила.

— Сразу после падения. Часов десять назад.

Она удивленно округлила глаза, и переспросила:

— Сколько!?

— Ну, может одиннадцать, я точно не помню. А в чем дело?

Ее лицо снова приобрело безучастный вид.

— Это странно и не логично. Каждому ребенку его вживляют в возрасте 16 лет.