закрывала один глаз.

И была она такой несчастной, такой слабой и одинокой в этом лесу, что Глеба полоснула жалость.

«Это моя жена!» — обжег его стыд; он сбросил рюкзак и побежал вниз.

Он подбежал к Наташе, снял с нее рюкзак и стал целовать ее волосы, лицо и мокрые от слез глаза. Потом он сел на перевернутое ведро, прислонился спиной к дереву, а Наташу усадил на колени.

— Отдохни, родная, — сказал он, обняв ее. Она положила голову на его плечо. Глеб покачивал ее, как ребенка. — Ничего, — сказал он ей в ухо. — Сегодня мы заночуем в деревне. Найдем хорошую хозяйку и будем ночевать в теплом доме. Повезет, так и баню растопим… А завтра будем целый день отдыхать.

Она прижалась лицом к его шее, он обнял ее одной рукой, а другой гладил ее волосы. Лес подступал к ним черными стволами. Было тихо, в тишине слышались шорохи, поскрипывали деревья, иногда, задевая ветки, падал поздний лист.

«Нужно следить за собой, пока не научимся жить вместе, — думал Глеб. — Теперь день-другой надо пожить среди людей».

Он поднял голову и посмотрел вверх: небо было исчерчено голыми ветками; желтый лист метался в воздухе, долго падал, коснулся земли и вздрагивал, как живой.

— Я тебя злю? — спросила Наташа.

— Ты моя любимая, — ответил Глеб.

Их окружал лес, его шорохи и скрипы, а тропа, которая вела их сегодня, петляла среди черных стволов и желтой ниткой поднималась по склону.

— Ничего, — сказал Глеб. — Все будет хорошо… Это оттого, что мы устали и каждый день одно и то же. Сейчас придем в деревню, отдохнем, а вечером пойдем в клуб, фильм посмотрим. Или ляжем и будем читать, слушать музыку, вспоминать знакомых и гадать, что они делают. А в доме будет тепло, хозяйка напоит нас молоком и станет рассказывать о своих детях. Ничего, родная…

— Я тебя люблю, — сказала Наташа, и ему не хватило дыхания.

Они долго сидели молча. Потом он надел ее рюкзак, они пошли вверх. Спустя полчаса Глеб выволок оба рюкзака на вершину холма.

Отсюда открывалась широкая долина. Она тянулась среди холмов, покрытых лесом, аккуратные поля взбирались на склоны.

Узкая речка, укрытая зарослями ольхи, текла вдоль гряды холмов. Она наталкивалась на запруду и разливалась озером, — непонятно было, откуда в ней столько воды.

На берегу озера лежала деревня. Она тянулась вдоль воды, отделенная от нее прибрежным лужком и огородами. Несколько домов уходили один за другим от края деревни вверх по луговому косогору.

Глеб посмотрел Наташе в лицо и сказал:

— Мы спустимся только до первого дома, потерпи, родная.

Лес остался позади. Последние деревья выбежали из леса, потянулись за ними в одиночку, но вскоре отстали: на приволье Глеб и Наташа почувствовали смутное облегчение, стало веселее и легче идти.

Первый дом стоял совсем на отшибе. Хозяева, видно, были ретивые: новая ограда окружала ухоженный сад и огород, но и сам дом был новый, год-два как поставлен, бревна еще не успели потемнеть.

Они вошли во двор и по дорожке пошли к дому. В куче песка играли дети, мальчик и девочка. Они открыли рты и смотрели на пришельцев. Дверь отворилась, навстречу вышла молодая женщина в серой юбке, ситцевой пестрой кофте и калошах на босу ногу; голова была низко повязана платком.

Они поздоровались; Глеб попросился на ночлег.

— Ночуйте, — ответила женщина, — места не жалко. А вот постелей нет.

— У нас все есть, — сказал Глеб.

— Ночуйте, — повторила женщина, повернулась и пошла в дом.

Они сняли рюкзаки и за ней вошли в сени. Она отворила боковую дверь, за дверью была просторная комната. Стены чисто выбелены, посредине непокрытый стол, у стены незастеленная кровать, а под окнами широкая лавка; пол вымыт и опрятно блестит.

— Мы в ней не живем, — сказала хозяйка, — а то дров не напасешься.

В комнате было холодно. Глеб внес рюкзаки и стал их развязывать.

— Сейчас затоплю, — сказала хозяйка.

— Я помогу, — вскинулся Глеб.

Он вышел во двор, наколол дров и принес в ведрах воду. Потом растопил печь.

Наташа сидела на лавке в простенке между окнами. Она привалилась плечом к стене и устало смотрела, как растапливали печь.

— Притомилась? — спросила хозяйка. — Не разберу я городских: ходите-ходите с мешками себе в тягость. Ведь сами пошли, никто не неволил?

— Сама, — слабо улыбнулась Наташа, а Глеб засмеялся.

— Охота пуще неволи, — сказал он.

— И то правда, — согласилась хозяйка.

Тяга была хорошей, дрова быстро разгорелись и весело потрескивали. В комнате стало уютно, и она уже не казалась такой пустой и холодной.

— Как же вас звать? — спросила хозяйка.

— Меня — Глеб, а жену — Наташа, — ответил Глеб.

— Наташа! — вдруг удивилась хозяйка. — А и я Наталья!

И все засмеялись.

Глеб распаковал рюкзаки, бросил на пол спальные мешки и свернутые надувные матрацы, постелил на стол тонкую, прозрачную скатерть и разложил на ней еду.

— Может, я картошку сварю? — спросила хозяйка. Глеб посмотрел на Наташу. Она все еще не сняла куртку и сидела, уронив без сил руки.

— Спасибо, — сказал он. — Мы сейчас немного перекусим. А попозже сварим.

— Вам виднее, — сказала хозяйка. — Если что нужно будет, вы позовите.

Она ушла к себе, и за стеной были слышны ее шаги.

Глеб снял с жены куртку, они помыли в сенях под рукомойником руки и немного поели. Потом он положил на кровать спальный мешок.

— Я посплю, — сказала Наташа и уснула.

Он сидел у печки и подкладывал дрова. Скоро в комнате стало совсем тепло. Наташа разбросалась во сне, разметала светлые волосы, лицо ее покраснело, кожа чисто блестела.

На дворе было еще светло, но маленьким оконцам света не хватало, в комнате смерилось. Глеб взял книгу и открыл печную дверцу — красные блики легли на пол, на стены и на книгу; он читал, придвинувшись к пламени, чувствуя его жар.

Наташа проснулась и лежала не двигаясь, глядя на мужа. Она видела его плечо и профиль и сейчас знала, что любит этого человека.

Он почувствовал ее взгляд, поднял голову и посмотрел на нее. Она легко и гибко вскочила, запрыгала, запела:

— Бриться, стричься, умываться!..

Из окна своей комнаты хозяйка видела, как они поливали друг друга, плескались и дурачились. Девчонка плеснула парню за шиворот и побежала по двору. Муж принялся ее ловить.

«Ишь резвая, — подумала Наталья, — только что пластом лежала, а теперь что коза скачет».

Глеб догнал Наташу, они стали бороться, а потом обнялись и поцеловались. Хозяйка смотрела в окно.

Ее дом был полная чаша. Сама она была не ленивая, спорая, ни минуты не сидела без дела. Да и помимо достатка все как будто обстояло неплохо. Ели сытно, ни