был убежден, что это истина, ставшая доступной мне как человеку, которому можно доверять! Довольно смешно. Концепция состояла из нескольких утверждений, по большей части запретов, соблюдение которых обязательно должно привести к благополучию. Так они и назывались — правила благополучия. Их было двенадцать, но на сегодняшний момент пять из них утеряны.

Из заповедей я украл всего две — запрещающие убивать и красть. Только их я и соблюдаю. Самыми сложными были три: не болеть, не спорить и не пропускать утреннюю зарядку. Их я не соблюдаю. Говорить неправду эта теория разрешала — на тот период я признавал ложь во спасение. Сейчас — не уверен.

Еще один пункт касался диких животных: их нельзя было приводить домой и ухаживать за ними. При разработке этого правила я, несомненно, находился под влиянием школьного преподавателя, и поэтому, став старше, не мог полностью принять его.

Последнее правило, которое я помню, — самое странное. Оно не разрешало мне задавать вопросы, ответы на которые я мог найти сам. Не знаю, зачем я его придумал — оно никогда не работало. И что готово работать, будучи в корне неправильным? Как показывает жизнь, очень даже многое.

Но теория не состоялась. Даже в школе, решив две задачи из двенадцати, нельзя получить «удовлетворительно». А если пять задач из двенадцати учитель забыл дома и не помнит их наизусть? Тогда, быть может, достаточно ограничиться имеющимися семью? Или, еще лучше, найти среди них парочку основополагающих и доказать, что их решение дает желаемый результат независимо от требований остальных задач. Скорее всего, интуитивно именно так я и поступаю. И разве я неблагополучен? Весьма. Весьма да или весьма нет?

Я поседел. Парикмахер нашел двадцать пять седых волос у меня на голове. «Я стал мудрее», — попытался отшутиться я. «Обычно я говорю это лысеющим», — честно признался он и похлопал меня по плечу. Я внимательно посмотрел на себя в зеркало и представил себя лысым, довольно четко представил. Но почему-то без волос я не выглядел умнее.

И вообще, я не создаю впечатление очень умного человека. Так, вполне себе человек — не больше. У моих двух собак и то глаза умнее и глубже, а у одной из них даже лукавые, с хитрецой. На моем лице нет ничего, что могло бы уверенно говорить о высоких интеллектуальных способностях: ни глаза, ни лоб, ни даже нос — они ни о чем не свидетельствует. Может, я собирательный образ, один из тех самых до неузнаваемости похожие друг на друга «ничего особенного», которые когда-нибудь заселят Землю и не будут вызывать ни у кого никаких эмоций, так как вокруг все будут точно такие же?

Зато я здоров. Из года в год это подтверждает полный курс обследований, который я прохожу в одной из местных клиник.

Я все так же возглавляю отдел претензий в компании по продаже и монтажу натяжных потолков.

Не убиваю, не краду.

Но все-таки что-то не так.