пристяжного ремня, когда морской офицер поднялся по трапу и открыл дверь.

— Доктор Джонсон? Норман Джонсон?

— Да, верно.

— Есть какой-нибудь багаж, сэр?

— Только это, — Норман повернулся назад, вытащил свой дипломат. Офицер перехватил его.

— Может быть, исследовательские инструменты?

— Нет, больше ничего.

— Тогда сюда, сэр. Нагните голову, следуйте за мной и не выходите на корму, сэр.

Норман вышел, приседая под лопастями. Он спустился за офицером по узким ступеням винтовой лестницы. К раскаленным металлическим перилам нельзя было притронуться. Позади поднялся вертолет, и пилот помахал на прощанье. Как только вертолет взлетел, почувствовалось, каким неподвижным и невыносимо горячим был тихоокеанский воздух.

— Хорошо добрались, сэр?

— Отлично.

— Хотите пройти, сэр?

— Я только что прибыл.

— Нет, я хочу сказать: хотите принять что-нибудь от головы?

— Нет, — отказался Норман.

— Ну и правильно. Не пользуйтесь препаратами на корабле, от них еще больше мутит.

— Ладно.

— С прошлой ночи закручиваем гайки. Мы работаем над проблемой и надеемся вскоре разрешить ее. — Он вгляделся в Нормана: — На борту сейчас много женщин, сэр.

— Вижу, — сказал Норман.

— Хотите воспользоваться туалетом?

— Спасибо, пока нет.

— В таком случае, капитан Барнс хотел бы встретиться с вами.

— Мне нужно позвонить семье.

— Скажите об этом капитану Барнсу, сэр.

Нагнувшись, они прошли через дверь и, после раскаленного солнца, очутились в освещенном флюоресцентными лампами коридоре, где было гораздо прохладнее.

— Кондиционер недавно полетел, — пояснил офицер. — Но и это что-то.

— И часто он выходит из строя?

— Только когда так жарко.

Через другую дверь — в большую мастерскую: металлические стены, полки с инструментами, ацетиленовые паяльные лампы, рассыпающие искры, когда рабочие склонялись с ними над частями металлических понтонов и сложной техники; кабели змеились по полу. «Здесь мы ремонтируем подводную технику, — прокричал офицер сквозь шум и грохот. — Большинство тяжелых работ производится на плавучих базах. Мы здесь занимаемся только электроникой. Теперь нам сюда, сэр».

Через другую дверь, по другому коридору — в широкую комнату с низким потолком, битком набитую видеомониторами. Полдюжины техников сидели в затененной полутьме перед цветными экранами. Норман помедлил, заглядевшись.

— А тут мы ведем контроль за подводными работами, — пояснил офицер. — Три или четыре робота всегда находятся на дне, в любой момент.

Норман слышал потрескивание и свист радиосвязи, но он ничего не мог разобрать из долетающих обрывков слов. На одном из экранов он увидел передвигающегося по дну водолаза. Водолаз стоял в снопе резкого искусственного света, одетый в костюм, который Норману никогда не доводилось видеть — тяжелый синий костюм и желтый, плотно облегающий голову желтый шлем.

Норман показал на экран:

— На какой это глубине?

— Не знаю. Две, две с половиной тысячи футов, что-то около этого.

— А что они обнаружили?

— Пока только большой титановый киль. — Офицер оглянулся: — Ни на одном из дисплеев его сейчас не видно. Билл, ты не можешь показать д-ру Джонсону киль?

— Прошу прощения, сэр, — отозвался тот, — но в настоящее время основная техника работает к северу от него, в квадранте 7.

— А! Квадрант 7 почти на полмили севернее от киля, — объяснил офицер Норману. — А жаль: его стоит видеть! Но ничего, я уверен, что вы увидите его попозже. К капитану Барнсу — туда.

Они вновь прошли немного по коридору, и офицер спросил:

— Вы знакомы с капитаном, сэр?

— Нет, почему?

— Просто любопытно. Очень уж он жаждал вас увидеть. Звонил каждый час связистам, чтобы уточнить, когда вы прибудете.

— Да нет, — сказал Норман. — Я никогда не встречался с ним.

— Очень милый человек.

— Не сомневаюсь.

— А знаете, — глянул через плечо офицер, — о капитане Барнсе есть хорошая поговорка.

— Да? И какая же?

— Говорят, что он больше бранится, чем на самом деле сердится.

* * *

У дверей с надписью «Начальник проекта» и прикрепленной ниже табличкой «Капитан ВМС США Гэрольд К. Барнс» офицер шагнул в сторону, а Норман вошел в обшитую деревянной рейкой каюту. Высокий крепкий мужчина без пиджака стоял позади стола, заваленного грудой папок.

Капитан Барнс был из тех бравых военных, в присутствии которых Норман чувствовал себя толстым и неуклюжим. В своих сорок с небольшим Гэл Барнс имел военную выправку, живое выразительное лицо, коротко подстриженные волосы, твердую волю и крепкое рукопожатие государственного человека.

— Добро пожаловать на борт «Хейвса», д-р Джонсон. Как себя чувствуете?

— Усталым.

— Ну да, конечно. Вы прилетели из Сан Диего?

— Да.

— Так или иначе, а это пятнадцать часов. Хотите отдохнуть?

— Я хотел бы знать, что происходит, — ответил Норман.

— Вполне понятно, — кивнул Барнс. — А что они вам сказали?

— Кто?

— Те, кто взял вас в Сан Диего, те, кто доставил вас сюда, люди в Гуаме. Везде.

— Они ничего не говорили мне.

— А видели вы какие-нибудь сообщения, что-нибудь в прессе?

— Совсем ничего.

Барнс улыбнулся:

— Отлично. Рад это слышать. — Он указал Норману на стул, и тот с удовольствием уселся. — Как насчет кофе? — спросил Барнс, оборачиваясь к кофеварке на конторке за его спиной.

И тут погас свет. Комната погрузилась во мрак, и только из бокового иллюминатора пробивался свет.

— Черт побери! — воскликнул Барнс. — Опять нет! Эмерсон! Эмерсон!

— Сэр! — младший лейтенант появился в боковых дверях: — Стараемся исправить, капитан.

— Что на этот раз?

— Замыкание на ROV Вау-2, сэр.

— Я думал, мы подключили к нему дополнительные линии?

— Очевидно, их тоже перегрузили, сэр.

— Я хочу, чтобы их починили сейчас же, Эмерсон!

— Мы надеемся скоро справиться с этим, сэр.

Дверь закрылась, Барнс уселся на место. В темноте Норман слушал его голос:

— Это и вправду не их вина. Эти корабли не были приспособлены для того избытка грузов, который мы взвалили на них сейчас и… ага, вот и готово. — Барнс улыбался вспыхнувшему свету. — Вы сказали, что не откажетесь от кофе, д-р Джонсон?

— От черного — не откажусь.

Барнс налил ему в кружку.

— Как бы то ни было, но это большое облегчение для меня, что вы ни с кем не разговаривали. В моей работе, д-р Джонсон, секретность — подлинная мука. Тем более в таком деле. Если хоть слово просочится отсюда — проблем не оберешься. Черт, командование даже не хотело давать