с гор
В наш дол нисходишь
И с выси преклоненный взор
Окрест обводишь.
Размером поднебесных глав
Земное меришь.
Ты знаешь блеск родимых слав
И небу веришь.
Разделена в себе самой
Святым расколом,
Ты тянешься в снега, домой,
Дружася с долом,
5 РУЧЕЙ
Ручей бежит, ручей поет: «Я в Матери проснулся, Из гроба в гроб сходил — и вот, К Отцу переплеснулся». Поет, как Отчий небосвод Над колыбелью резвых вод Дитяти улыбнулся. Просторен, волен милый свет, И зелен луг шелковый; И на поляне каждый цвет — Что брат ему крестовый. Лишь Матери родимой нет, Над колыбелью Отчий свет Сияет в тверди, вдовый.НА OKE ПЕРЕД ВОЙНОЙ (а. MCMXIV)[4]
1 «Когда колышет хвою…»
Когда колышет хвою И звезды ветерок И в далях за рекою Маячит огонек, Не верь земли покою: Сил ропотных поток Бежит, гудит у корней И в лиственной глуши, Рокочет непокорней У ног твоей души, И прах сметает горний, И клонит камыши. Он корни сосен лижет, Торопит сердца стук, Стремит и вызов движет И прячет в гнев испуг. А Полночь рясна нижет, Роняя свой жемчуг. Гляди — звезда скатилась Слепительно к реке… О чем душа смутилась В тревоге и тоске? Чья нить прозолотилась На ткацком челноке? 12 июля2 «Злак высох. Молкнул гром желанный…»
Злак высох. Молкнул гром желанный. Клубился прах береговой — И круто падал. За рекой Звучал порой — бой барабанный. Как ястреб в небе, реял Рок. Грозою задыхались дубы, В глухие запахнувшись шубы. И ждали мы: настал ли срок? А за рекой трубили трубы. 16 июля3 «Темнело. Мимо шли. Привалом…»
Темнело. Мимо шли. Привалом Остановились над Окой, Под нашим парком, древним валом, Что Дмитрий городил Донской. Сложили ружья; песни пели. Мерцали плёсы. Мрела мгла; И люди в ней землисто мрели, И скрежетали удила. Сверкнули вдоль дубов окрайных Костры. Стал гомон, смех дружней, И в их зрачках необычайных Жар лихорадочный темней. Война ль? Не ведали. Гадали И лихо вызывали бой… А по реке, из светлой дали, Плыл звон — торжественной Судьбой,— Неслышный им… И, покрывала Вечерних светов шевеля, Могилою благословляла Сынов излюбленных Земля. 18 июля4 «Я видел сон в то лето пред войной…»
Stat ferrea turris ad auras.Я видел сон в то лето пред войной. Вращалась самодвижная громада Твердыни круглой — башни, сплошь стальной,— Изделие горнил литейских ада. В литой броне, глухих бойниц щиты Приподымались, словно веки гада. И, дымный клуб из черной пустоты Изрыгнув, гладью выпуклой металла Смыкались огневержущие рты. Расчисленную смерть окрест метала Бездушная рабыня, плоть и гроб Души, какой душа живая стала. Волчком крутил полк адский башню злоб, Когда, по знаку небольшого беса, Взрыв вспыхнул в погребах ее утроб — И всё застлала мрачная завеса. Июль 1937 РимVergil., Аеn., VI, 554[5]
ПЕТРОВСКОЕ НА ОКЕ
Юргису и Марии Ивановне Балтрушайтис
1
Забуду ль в роковые дни Взрастившего злой колос лета Семьи соседственной поэта Гостеприимные огни? Мы вместе зажигали свечи И выносили образа, Когда вселенская гроза Семью громами издалече Заговорила… И во мне Навек жива взаимность эта, Как соучастие обета Спасенных на одном челне.2
Колонны белые за лугом… На крыльце Поэтова жена, в ванэйковском чепце,— Тень Брюгге тихого… Балкон во мгле вечерней, Хозяйки темный взгляд, горящий суеверней, Мужского голоса органные стихи… И запах ласковый сварившейся ухи С налимом сладостным, подарком рыболова Собрату рыбарей и сеятелей слова… Вы снова снитесь мне, приветливые сны! Я вижу, при звездах, кораллы бузины В гирляндах зелени на вечере соседской, Как ночь, торжественной, — как игры Музы детской… И в облаке дубов, палатой вековой Покрывшем донизу наклон береговой, В мерцаньи струй речных и нежности закатной, Все тот же силуэт, художникам приятный, Прямой, с монашеской заботой на лице, Со взглядом внемлющим, в ванэйковском чепце.СВЕРСТНИКУ
Евгению АничковуСтарина, еще мы дюжи мыкать По свету скитальцев русских долю, В рубище всечеловеков кликать Духов День, Финиста-птицу, Волю. На Руси ты знал тюрьму, поместье, Мысли рукоплещущую младость; Бранником — отечества бесчестье; Беженцем — ученых бдений сладость. Все в тебе, чем в недрах Русь богата, Буйствовало; ты мотал богатство, Как во мне, ином, узнал ты брата? Освятила Муза наше братство. Странствие разводит нас и сводит; Встреча — длинной сказки продолженье; Свидимся — в нас древний хмель забродит И кипит ключом воображенье.