броненосцев на театре военных действий до семи, в то время как японцы имели их шесть. На совещании 18 декабря адмирал Алексеев заявил, что «считает желательным идти к Сасебо и отыскать неприятеля для нанесения ему второго Синопа». Флаг-капитан эскадры, капитан 1 ранга Эбергард высказал мнение, что «после прихода «Цесаревича» с наличными силами можно идти к Японии и принять бой у ее берегов». Начальник временного морского штаба наместника контр-адмирал Витгефт, которому суждено было погибнуть на борту «Цесаревича», высказался также за активизацию действий в связи с прибывшим пополнением для эскадры.

Между тем, сам «Цесаревич», столь воодушевивший русское морское командование в Порт-Артуре, строго говоря, ещё не был в строю — на броненосце не действовали башни главного калибра. Весь декабрь «Цесаревич», номинально считаясь в кампании, заканчивал работы в башнях, которые все не удавалось довести до эффективности, предусмотренной проектом. Русские станки не подходили к башням, орудия не подходили к станкам, башенные системы не соответствовали требованиям, особенно, система подачи. 2 января 1904 года «Цесаревич» стал к стенке восточного Вассейна и приступил к монтажу новых подач для орудий главного калибра. Работы закончились 19 января, а 20 января «Цесаревич» вышел на внешний рейд Порт-Артура и, уничтожив девиацию компасов, занял якорное место №8. Башни броненосца оставались весьма ненадежными, хотя и были официально приняты комиссией. 21 января «Цесаревич» участвовал в выходе эскадры к Шантунгу, а 22 января вернулся в Порт-Артур, испытав на себе все конвульсии стратегической нерешительности адмирала Алексеева, безуспешно пытавшегося размахивать связанными руками.

Вернувшись в Артур, «Цесаревич» занял свое место по диспозиции, имея по носу крейсер «Аскольд», по пеленгу правого борта — броненосец «Победу» и становясь в створ с броненосцем «Севастополь». «Цесаревич» занимал место на внешней линии диспозиции — левый борт броненосца был обращен к открытому морю. Напряжение на «Цесаревиче», как и на других кораблях эскадры, возрастало. С борта броненосца наблюдали повальное бегство японцев из Порт-Артура, в кают-компании муссировали слух о разрыве с Японией дипломатических отношений и о возможном развитии дальнейших событий. Мощный и вместе с тем изящный корабль совершенно нового типа — «Цесаревич» — выделялся на фоне неуклюжих броненосцев эскадры. Соперничать с ним мог только «Ретвизан», но все единодушно отдавали предпочтение «Цесаревичу». «Краса нашего флота!» — с восторгом записал в своем дневнике один из офицеров эскадры, явно передавая общее мнение. (Броненосец «Цесаревич» очень выгодно отличался и от кораблей, которые вчитались его улучшенными вариантами, и уж конечно, был мощнее любого из японских броненосцев. Достаточно вспомнить, что даже «Микаса» и «Асахи» при стрельбе орудиями главного калибра для перезарядки вынуждены были ставить башни почти по ДП. На русских же кораблях башни перезаряжались в любом положении. Не плохая боевая техника, а полное неумение и нежелание воевать привели Русский Флот к уничтожению

Ночь с 26 на 27 января 1904 года выдалась тихая, темная, ясная и прохладная. «Прекрасная ночь для атаки!» — записал в своем дневнике командир японского миноносца «Акацуки» лейтенант Суецуги, чей миноносец в составе 1-го отряда истребителей подкрадывался к рейду Порт-Артура. Вынужденная взяться за оружие, чтобы отстоять свою честь и интересы, Япония решила использовать это оружие с наибольшей эффективностью. Весь исход будущей войны зависел от захвата флотом инициативы в войне на море. Нокаутировать Русский Флот первым ударом так, чтобы он долго не мог прийти в себя и предпринять какие-либо активные действия, вот что лежало в основе японского боевого плана. И, право, нет ничего постыдного во внезапном ударе по противнику. Напротив, удача внезапного нападения говорит о прекрасном планировании в обеспечении операции, а также, о великолепном боевом мастерстве ее непосредственных исполнителей. Позорно другое — в течение ста пятидесяти лет постоянно подставлять свои вооруженные силы под удары внезапного нападения, терпеть позорнейшие поражения или, завалив противника десятками миллионов трупов, достигать сомнительных побед. Достижение же внезапности, особенно внезапности в войне на море, является вершиной военно-морского искусства.

Естественной целью для головных японских миноносцев стали русские корабли, дежурившие по освещению рейда — «Ретвизан» и «Паллада». Шедший концевым «Акацуки» вышел в атаку в 23.38, почти одновременно с «Касуми». Уже был подорван «Ретвизан», море кипело от снарядов, миноносцы шли через перекрестие щупальцев прожекторов. «Акацуки» выпустил торпеды, услышал прекрасную музыку их взрыва и, резко положив руль, вышел из боя в спасительную темноту ночи. На броненосце «Цесаревич» вахтенный офицер мичман Гильдебрандт в 23.38 заметил два миноносца, приближавшихся с левого борта без огней. Он тут же пробил сигнал «отражение минной атаки» и приказал открыть огонь. Выбежавший из своей каюты по тревоге командир броненосца капитан 1 ранга Григорович в 23.40 увидел в воде приближающуюся торпеду, которая попала в кормовую часть корабля.

После взрыва торпеды «Цесаревич» резко накренился на правый борт, затем выпрямился и стал валиться на левый борт. Немедленно был отдан приказ разводить пары во всех котлах и затопить водой коридоры правого борта. Крен «Цесаревича» быстро увеличивался, вскоре достигнув 16°. Вода, хлынув через пробитые переборки, затопила рулевое отделение, помещения кормового ТА, боевого лазарета и склада мин, кают-компанию и офицерские помещения. Была затоплена вся жилая палуба от 73 шпангоута и часть батарейной палубы. Электричество по всему кораблю погасло, кормовые водоотливные средства вышли из строя... От подводки пластыря пришлось отказаться, поскольку пробоина оказалась под подзором: и пластырь нельзя было подтянуть, не пропустив шкоты снаружи гребных винтов, что помешало бы дать ход.

Между тем, миноносцы второй волны пытались добить «Цесаревича» торпедами. Однако, встреченные сосредоточенным огнем кораблей русской эскадры японские миноносцы выпустили торпеды с большой дистанции. Одна из этих торпед прошла за кормой «Цесаревича» ближе к берегу, а вторая — в нескольких десятках метров по левому борту. Крен «Цесаревича», несмотря на энергичные меры, принятые для спасения корабля, продолжал увеличиваться и поэтому командир броненосца принял решение при первой же возможности сняться с якоря и выброситься на мель.

В 00.50 электричество на