пестрая вереница лиц! И генералы, и моряки-офицеры, и штатские денди, и великосветские барыни, и ливрейные лакеи, являвшиеся с поручениями от своих знатных господ.
Стало быть, среди этих лиц и сегодня был страшный, поразительно ловкий мошенник. Но в каком виде явился он? Признаюсь, это была нелегкая задача…
На другой день я получил по почте письмо. Помню его содержание наизусть. Вот оно:
«Любезный господин Путилин! Что это вам пришла за странная фантазия обратиться в приказчика этого плута Г.? Это – не к лицу гениальному сыщику. Ваш Домбровский». Когда я показал это письмо ювелиру, он схватился за голову. – Домбровский?!… О, я погиб, если вы не спасете меня от него. Это не человек, а дьявол! Он разворует у меня постепенно весь магазин!… Прошел день без кражи. Я был убежден, что гениальный мошенник, узнав меня, не рискнет больше являться в магазин и что его письмо – не более, как дерзкая бравада. На следующий день, часов около пяти, к магазину подкатила роскошная коляска с ливрейным лакеем на козлах. Из коляски вышел, слегка прихрамывая и опираясь на толстую трость с золотым набалдашником, полуседой джентльмен – барин чистейшей воды. Лицо его дышало истым благородством и доброжелательностью. Лишь только он вошел в магазин, как ювелир с почтительной поспешностью направился к нему навстречу. – Счастлив видеть ваше сиятельство… – залепетал он. – Здравствуйте, здравствуйте, любезный господин Г., – приветливо-снисходительно бросил важный посетитель. – Есть что-нибудь новенькое, интересное? – Все, что угодно, ваше сиятельство. – А, кстати: я хочу избавиться от этого перстня. Надоел он мне что-то. Сколько вы мне за него дадите? Ювелир взял перстень. Это был огромный солитер дивной воды. Г. долго его разглядывал. – Три тысячи рублей могу вам предложить за него… – после долгого раздумья проговорил он. – Что? – расхохотался старый барин. – За простое стекло – три тысячи рублей? – То есть как за стекло? – удивился ювелир. – Не за стекло, а за бриллиант. – Да бросьте: это лондонская работа. Это – поддельный бриллиант. Мне подарил его мой дядюшка князь В. как образец заграничного искусства подделывать камни. Злополучный ювелир покраснел, как рак. Его, его, величайшего знатока-специалиста пробуют дурачить! – Позвольте, я его еще хорошенько рассмотрю. Он стал проделывать над бриллиантом всевозможные пробы, смысл и значение которых для меня, как для профана, были совершенно темны, непонятны. – Ну что, убедились? – мягко рассмеялся князь. – Убедился… что это – бриллиант самый настоящий и очень редкой воды. Выражение искреннего изумления отразилось на лице князя. – И вы не шутите? – Нимало. Неужели вы полагаете, что я не сумею отличить поддельного камня от настоящего? – И вы… вы согласны дать мне за него три тысячи рублей? – И в придачу даже вот эту ценную по работе безделушку, – проговорил Г., подавая князю булавку с головкой-камеей тонкой работы. – А, какая прелесть!… – восхищенно вырвалось у князя. – Ну-с, monsieur Г., я согласен продать вам этот перстень, но только с одним условием. – С каким, ваше сиятельство? – Во избежание всяческих недоразумений, вы потрудитесь дать мне расписку, что купили у меня, князя В., перстень с поддельным бриллиантом за три тысячи рублей. – О, с удовольствием! – рассмеялся ювелир. – Вы извините меня, ваше сиятельство, но вы большой руки шутник! Расписка была написана и вручена князю. Он протянул Г. драгоценный перстень. – Сейчас я тороплюсь по делу. Через час я заеду к вам. Вы подберите мне что-нибудь интересное. – Слушаюсь, ваше сиятельство! Вскоре коляска отъехала от магазина ювелира. Прошло минут пять. Я заинтересовался фигурой какого-то господина, очень внимательно разглядывающего витрину окна. Вдруг яростный вопль огласил магазин. Я обернулся. Злосчастный ювелир стоял передо мной белее полотна. – Господин Путилин… господин Путилин… – бессвязно лепетал он. – Что такое? Что с вами! Что случилось? – спросил я недоумевая. – Фальшивый… фальшивый! – с отчаянием вырвалось у Г. – Как фальшивый? Но вы же уверяли, что это – настоящий бриллиант?… Ювелир хватался руками за голову. – Ничего не понимаю… ничего не понимаю… Я видел драгоценный солитер, который, вдруг, сразу превратился в простое стекло. Зато я все понял. Этот князь В. был никто иной, как Домбровский. У гениального мошенника было два кольца, капля в каплю похожие одно на другое. В последнюю минуту он всучил ювелиру не настоящий бриллиант, а поддельный. Путилин опять прошелся по кабинету. – А знаешь ли ты, что третьего дня опять случилась грандиозная кража? У графини Одинцовой похищено бриллиантов и других драгоценностей на сумму около 400000 рублей! Недурно? – Гм… действительно, недурно, – ответил я. – И ты подозреваешь… – Ну, разумеется, его. Кто же, кроме Домбровского, может с таким совершенством и блеском ухитриться произвести такое необычайное хищение! Кража драгоценностей произошла во время бала. Нет ни малейшего сомнения, что гениальный вор находился в числе гостей, ловким образом проник в будуар графини и гам похитил эту уйму драгоценностей. – И никаких верных следов, друже? – Пока – никаких. Общественное мнение страшно возбуждено. «В высших инстанциях» несколько косятся на меня. "Мне было поставлено на вид, что ожидали и ожидают от меня большего, что нельзя так долго оставлять на свободе, неразысканным, такого опасного злодея. Откровенно говоря, все это меня страшно волнует.
– Попробовали бы они сами разыскать подобного дьявола… – недовольно проворчал я, искренно любивший моего друга. – Но, клянусь, что я еще не ослаб и что я во что бы то ни стало поймаю этого господина! – слегка стукнул ладонью по столу Путилин. Раздался стук в дверь. – Войдите! – крикнул Путилин. Вошел дежурный агент и с почтительным поклоном подал ему элегантный конверт. – Просили передать немедленно в собственные руки вашему превосходительству. – Кто принес, Жеребцов? – быстро спросил Путилин. – Ливрейный выездной лакей. – Хорошо, ступайте. Путилин быстро разорвал конверт и стал читать. Я не сводил с него глаз и вдруг заметил, как краска гнева бросилась ему в лицо. – Ого! Это, кажется, уж чересчур! – резко вырвалось у него. – В чем дело, друже? – А вот прочти. С этими словами Путилин подал мне элегантный конверт с двойной золотой монограммой. Вот что стояло в письме:
«Любезный господин Путилин! Что это вам пришла за странная фантазия обратиться в приказчика этого плута Г.? Это – не к лицу гениальному сыщику. Ваш Домбровский». Когда я показал это письмо ювелиру, он схватился за голову. – Домбровский?!… О, я погиб, если вы не спасете меня от него. Это не человек, а дьявол! Он разворует у меня постепенно весь магазин!… Прошел день без кражи. Я был убежден, что гениальный мошенник, узнав меня, не рискнет больше являться в магазин и что его письмо – не более, как дерзкая бравада. На следующий день, часов около пяти, к магазину подкатила роскошная коляска с ливрейным лакеем на козлах. Из коляски вышел, слегка прихрамывая и опираясь на толстую трость с золотым набалдашником, полуседой джентльмен – барин чистейшей воды. Лицо его дышало истым благородством и доброжелательностью. Лишь только он вошел в магазин, как ювелир с почтительной поспешностью направился к нему навстречу. – Счастлив видеть ваше сиятельство… – залепетал он. – Здравствуйте, здравствуйте, любезный господин Г., – приветливо-снисходительно бросил важный посетитель. – Есть что-нибудь новенькое, интересное? – Все, что угодно, ваше сиятельство. – А, кстати: я хочу избавиться от этого перстня. Надоел он мне что-то. Сколько вы мне за него дадите? Ювелир взял перстень. Это был огромный солитер дивной воды. Г. долго его разглядывал. – Три тысячи рублей могу вам предложить за него… – после долгого раздумья проговорил он. – Что? – расхохотался старый барин. – За простое стекло – три тысячи рублей? – То есть как за стекло? – удивился ювелир. – Не за стекло, а за бриллиант. – Да бросьте: это лондонская работа. Это – поддельный бриллиант. Мне подарил его мой дядюшка князь В. как образец заграничного искусства подделывать камни. Злополучный ювелир покраснел, как рак. Его, его, величайшего знатока-специалиста пробуют дурачить! – Позвольте, я его еще хорошенько рассмотрю. Он стал проделывать над бриллиантом всевозможные пробы, смысл и значение которых для меня, как для профана, были совершенно темны, непонятны. – Ну что, убедились? – мягко рассмеялся князь. – Убедился… что это – бриллиант самый настоящий и очень редкой воды. Выражение искреннего изумления отразилось на лице князя. – И вы не шутите? – Нимало. Неужели вы полагаете, что я не сумею отличить поддельного камня от настоящего? – И вы… вы согласны дать мне за него три тысячи рублей? – И в придачу даже вот эту ценную по работе безделушку, – проговорил Г., подавая князю булавку с головкой-камеей тонкой работы. – А, какая прелесть!… – восхищенно вырвалось у князя. – Ну-с, monsieur Г., я согласен продать вам этот перстень, но только с одним условием. – С каким, ваше сиятельство? – Во избежание всяческих недоразумений, вы потрудитесь дать мне расписку, что купили у меня, князя В., перстень с поддельным бриллиантом за три тысячи рублей. – О, с удовольствием! – рассмеялся ювелир. – Вы извините меня, ваше сиятельство, но вы большой руки шутник! Расписка была написана и вручена князю. Он протянул Г. драгоценный перстень. – Сейчас я тороплюсь по делу. Через час я заеду к вам. Вы подберите мне что-нибудь интересное. – Слушаюсь, ваше сиятельство! Вскоре коляска отъехала от магазина ювелира. Прошло минут пять. Я заинтересовался фигурой какого-то господина, очень внимательно разглядывающего витрину окна. Вдруг яростный вопль огласил магазин. Я обернулся. Злосчастный ювелир стоял передо мной белее полотна. – Господин Путилин… господин Путилин… – бессвязно лепетал он. – Что такое? Что с вами! Что случилось? – спросил я недоумевая. – Фальшивый… фальшивый! – с отчаянием вырвалось у Г. – Как фальшивый? Но вы же уверяли, что это – настоящий бриллиант?… Ювелир хватался руками за голову. – Ничего не понимаю… ничего не понимаю… Я видел драгоценный солитер, который, вдруг, сразу превратился в простое стекло. Зато я все понял. Этот князь В. был никто иной, как Домбровский. У гениального мошенника было два кольца, капля в каплю похожие одно на другое. В последнюю минуту он всучил ювелиру не настоящий бриллиант, а поддельный. Путилин опять прошелся по кабинету. – А знаешь ли ты, что третьего дня опять случилась грандиозная кража? У графини Одинцовой похищено бриллиантов и других драгоценностей на сумму около 400000 рублей! Недурно? – Гм… действительно, недурно, – ответил я. – И ты подозреваешь… – Ну, разумеется, его. Кто же, кроме Домбровского, может с таким совершенством и блеском ухитриться произвести такое необычайное хищение! Кража драгоценностей произошла во время бала. Нет ни малейшего сомнения, что гениальный вор находился в числе гостей, ловким образом проник в будуар графини и гам похитил эту уйму драгоценностей. – И никаких верных следов, друже? – Пока – никаких. Общественное мнение страшно возбуждено. «В высших инстанциях» несколько косятся на меня. "Мне было поставлено на вид, что ожидали и ожидают от меня большего, что нельзя так долго оставлять на свободе, неразысканным, такого опасного злодея. Откровенно говоря, все это меня страшно волнует.
– Попробовали бы они сами разыскать подобного дьявола… – недовольно проворчал я, искренно любивший моего друга. – Но, клянусь, что я еще не ослаб и что я во что бы то ни стало поймаю этого господина! – слегка стукнул ладонью по столу Путилин. Раздался стук в дверь. – Войдите! – крикнул Путилин. Вошел дежурный агент и с почтительным поклоном подал ему элегантный конверт. – Просили передать немедленно в собственные руки вашему превосходительству. – Кто принес, Жеребцов? – быстро спросил Путилин. – Ливрейный выездной лакей. – Хорошо, ступайте. Путилин быстро разорвал конверт и стал читать. Я не сводил с него глаз и вдруг заметил, как краска гнева бросилась ему в лицо. – Ого! Это, кажется, уж чересчур! – резко вырвалось у него. – В чем дело, друже? – А вот прочти. С этими словами Путилин подал мне элегантный конверт с двойной золотой монограммой. Вот что стояло в письме:
«Мой гениальный друг! Вы дали клятву поймать меня. Желая прийти Вам на помощь, сим извещаю Вас, что сегодня, ровно в три часа дня, я выезжаю с почтовым поездом в
