толком, что значат эти слова и ваше поведение нынешним вечером.

— Вы правы, мне стоит объясниться, — сказал доктор. — Вам лучше присесть. То, что я расскажу, мало похоже на правду. Но уверяю вас — все именно так и было.

Мэри опустилась на стул, от волнения растирая руки.

— Знаете, я не всегда был таким спокойным, уравновешенным человеком, — начал доктор. — С самого детства я страдал неуправляемыми вспышками гнева. Я мог разозлиться на кого и на что угодно. И чтобы прийти в ярость, мне часто хватало пары минут. Мой отец строго наказывал меня, если я снова начинал кричать и размахивать кулаками. Я был ребенком и не знал, как бороться с внезапными приступами гнева. Поэтому, чтобы меня не били, я просто стал подавлять в себе злость, обиду, раздражение. Со временем я начал вести себя более разумно, иногда мне даже казалось, что я победил своих внутренних демонов. Но однажды на какой-то вечеринке я перебрал лишнего, разозлился на чью-то сказанную глупость и… чуть не убил человека.

Доктор ненадолго замолчал, а Мэри отхлебнула теплый пунш.

— После того случая я загорелся идеей раз и навсегда избавиться от этой пагубной силы. Но как это можно было осуществить, я не знал. Ох, сколько же я перечитал разных ученых трудов — сначала признанных научных сообществом. Потом — не найдя в них ответа — принялся за книги лжеученых и алхимиков. Как-то раз мне попалась заметка о некоем докторе, жившем в Лондоне, которому удалось раздвоить свою личность. Он отделил злое, порочное начало от доброго и получил два разных человека в одном теле. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы узнать, как ему это удалось. Я нашел формулу и создал почти похожий эликсир. Провел много экспериментов, прежде чем добился нужного результата. Вся ярость, которая копилась во мне годами, вышла наружу в виде уродливого, страшного духа, похожего на тень. Но я не хотел оставлять ее, как тот доктор, я хотел избавиться от нее навсегда. Ритуал оккультной магии мне помог — однажды ночью в Канун Дня всех святых я изгнал Тень в мир иной. И тотчас почувствовал облегчение, будто до этого был придавлен булыжником.

Доктор вновь замолчал, сложил руки за спину и подошел к окну. Он поглядел в темные стекла, за которыми разлилась холодная ночь.

— Я был уверен, что избавился от своей злой сущности навсегда, — продолжил доктор. — Но моя Тень вернулась. Ровно год назад, в полночь, она пришла из другого мира, еще более разгневанная и злая, чем была раньше. Тень овладела моим телом так быстро, что я даже не успел ничего сообразить. Она натворила непоправимых бед, из-за нее пострадали люди, и, мне кажется, я никогда не смогу искупить содеянное ею.

Повернувшись к Мэри, доктор добавил:

— Тень придет ко мне сегодня, я чувствую это. И боюсь. Не за себя — за других. А больше всего за вас, Мэри.

Девушка встрепенулась и с тревогой взглянула на доктора. Все это время Мэри внимательно его слушала. Какое-то темное, смутное чувство шевелилось в глубинах ее души. Мэри не до конца понимала, о чем говорил доктор, но с каждым его словом внутри разрасталось ощущение надвигающейся беды.

Одна из свечей, горевших на столе, вдруг на пару мгновений зажглась синим пламенем, а затем потухла, будто ее кто-то погасил.

— Он здесь, — в ужасе прошептал доктор Морроу. — Мэри, что бы дальше ни случилось, что бы я ни делал, что бы ни говорил — знайте, это уже буду не я.

Слова доктора напугали ее еще больше. Мэри вскочила со стула, случайно зацепив рукой бокал с недопитым пуншем. Бокал полетел на пол и разбился с оглушительным звоном. Мэри кинулась собирать осколки. Ледяной порыв ветра пронесся рядом. Мэри удивленно вскинула голову — откуда бы здесь быть сквозняку? И в тот же миг увидела, как доктор Морроу, скрестив руки перед собой, словно защищаясь от кого-то невидимого, упал на пол.

— Как ты вернулся? Как смог?

— Думал, дурацкие свечки и тыквы защищат тебя от сил с того мира? Тебе нужно было придумать что-то более действенное. За то время, что меня не было, я многому научился. А самое главное, я знаю, как мне остаться здесь надолго.

— Я не позволю творить зло. Рано или поздно, но я верну тебя обратно.

— Нет, Итан, больше тебе не получится от меня избавиться. Повторюсь: теперь я знаю гораздо больше, чем ты можешь себе представить. И сил у меня тоже достаточно. А теперь проваливай! Схоронись где-нибудь поглубже и не вздумай мешать.

Доктор упал и стал корчиться, извиваться, будто изнутри его кто-то душил. Мэри бросила осколки и подбежала к доктору. Она встряхнула его пару раз со словами:

— Мистер Морроу, очнитесь! Что с вами? Очнитесь!

Лишь через минуты две судорожные подергивания прекратились, и он обмяк. Мэри снова потрясла его, пытаясь привести в чувство. Затем кинулась к столу, за водой. Едва она успела схватить стакан, как увидела, что доктор пришел в себя. Он медленно поднялся и обвел комнату таким взглядом, будто впервые здесь оказался.

А потом довольно улыбнулся. Его взор упал на Мэри. Он оглядел ее молча, изучающе, словно вспоминая, кто это перед ним стоит. Миг — и в его глазах полыхнуло красное пламя злобы и ярости. Мэри в страхе качнулась. Ей показалось, будто это те самые глаза, что она видела год назад.

Но наваждение исчезло так же быстро, как и появилось.

— Благодарю за проведенный вечер, дорогая Мэри, — сказал доктор. — Пожалуй, пора расходиться. Приберите тут да ступайте к себе. Сегодня вы мне больше не понадобитесь.

Доктор резко развернулся и вышел из столовой. Мэри почувствовала дрожь в коленях и схватилась за спинку стула. Тревога липкой паутиной опутывала душу. Точно ли это был доктор или уже нет? На вид он остался прежним, но что-то неуловимое изменилось в нем. Кажется, голос стал чуть грубее, походка более пружинистой, а движения резче. Но самое главное — глаза. Они больше не светились добром.

Мэри, пытаясь унять волнение, принялась собирать со стола посуду. Через пару минут на лестнице заскрипели половицы — доктор стремительно спустился вниз, надел пальто и шляпу и вышел из дома.

Повинуясь неясному импульсу, Мэри бросилась в прихожую, выхватила из кладовки плащ и, на бегу одевшись, выскочила на улицу вслед за доктором. Она не отдавала себе отчета, что делает, но чувство разъедающей душу тревоги не оставляло ее. Мэри не знала, как она сможет помочь своему благодетелю, но оставаться дома, в неведении и бездействии, тоже не могла.

Доктор завернул за угол, и девушка поторопилась следом. Он шагал по освещенной улице быстро, отрывисто, не оглядываясь, будто знал, какой дорогой идти, шел, ни разу не остановившись, не задумавшись, куда повернуть. Мэри едва поспевала за ним и