армию меня скорей призвать.
Чтоб там накормили кашей с бромом
И страна могла спокойно спать.
Посмотрите на племя пигмеев, Нет у них до сих пор городов. Нет ни банков у них, ни музеев, Потому что живут без воров.
До сих пор бы вы кутались в шкуры, Ковыряя поверхность Земли, Без театров и литературы, Не ограбь вас тогда короли.
Помни крепко, народец забитый, Кто всех поднял из диких времён. Государству нужны паразиты. Ведь корабль без крыс обречён.
Проживал я с Двуногим, И заботы не знал. Ведь три года с немногим Я его помечал. Общим запахом связан Был он долго со мной. Но теперь он наказан. Но теперь он плохой.
Этим утром, привычно, Я на кухню зашёл. Но, что кушал обычно, Там, увы, не нашёл - Ни свиные сосиски, Ни говяжий паштет, А лежал в моей миске Лишь сухой китикет.
От похабной картины Я невольно завис, А Двуногий-скотина, Повторял кыс-кыс-кыс. На сухие помои Я брезгливо чихнул. Миску задней ногою От себя оттолкнул.
И хотя по незнанью Он меня оскорбил, Но два дня наказанья Всё равно заслужил. Чтоб не мог раньше срока Он погладить меня. Знаю, это жестоко, Но иначе нельзя.
Приходи и правь кто хочет Из-за моря, из-за рек. Пусть хоть всех нас перетопчет, Коль хороший человек.
Много рыбы в наших водах, А в лесах полно зверья. Только не спешат чего-то Благородные князья.
Не забросить в море невод, Не поставить в лес силка, Не посеять даже хлеба Без хозяйского пинка.
Вдруг изволил к нам явиться Ни король, ни князь, ни граф, А с ватагою бандитской Проходимец скандинав.
В битвах не снискал он славы, Не свершил он ничего И в насмешку скандинавы Звали Рюриком его.
Видимо боясь подвоха, В город нос не сунул он, А на Ладоге пройдоха Основал себе притон.
Регулярно нас стегая, Отбирал он, не спеша, Всё чего не пожелает Его алчная душа.
Год за годом время мчалось. За веками шли века. Но ничто не поменялось Для простого мужика.
И теперь, в хмельном угаре, Мысль тревожит нас одна - Эту викингскую харю Мы призвали нахрена?!
И тебя отправить сквозь года,
То на рынке рабском состоянье
Стоила твоя бы красота.
Или в древней Спарте проживая,
В роли минелаевой жены,
Юных дурачков собой пленяя,
Стала б ты причиною войны.
И в гареме грозного султана,
Ты едва прикрытая парчой,
По законам древнего Карана,
Быть могла любимою женой.
Даже в недрах питерской богемы,
В позапрошлом веке, фраера
За тебя слагали бы поэмы
И стрелялись насмерть юнкера.
В общем, для такой смазливой дуры
Всё могло быть по иному встарь.
А сегодня ты, в кабине фуры,
Отдалась мне за один косарь.
За что любить скажи, друг мой, Вес этот рифмодел?! Или холодною зимой, Кого-то стих согрел?!
А может он солдатский взвод От пули защитил?! Или в неурожайный год Голодных накормил?!
Не сочинить тебе стиха, Пока пустой живот. А вот заморишь червячка, И замурлычет кот.
Как однодневки-мотыльки, Цветастою толпой, Закружат новые стихи И манят за собой.
Порхают в голове моей, И просятся на лист. А я пишу их дуралей, Как стихомазохист.
Паразиты
Государству нужны паразиты. Государству без них тяжело. Создают государства бандиты, А жульё умножает бабло.Посмотрите на племя пигмеев, Нет у них до сих пор городов. Нет ни банков у них, ни музеев, Потому что живут без воров.
До сих пор бы вы кутались в шкуры, Ковыряя поверхность Земли, Без театров и литературы, Не ограбь вас тогда короли.
Помни крепко, народец забитый, Кто всех поднял из диких времён. Государству нужны паразиты. Ведь корабль без крыс обречён.
Наказанный
Я ужасно расстроен. Я весь день не урчу. И о фотообои Злобно когти точу. Я лежу на диване, Хвост задрав в потолок, А "наказанный" в ванне Чистит содой лоток.Проживал я с Двуногим, И заботы не знал. Ведь три года с немногим Я его помечал. Общим запахом связан Был он долго со мной. Но теперь он наказан. Но теперь он плохой.
Этим утром, привычно, Я на кухню зашёл. Но, что кушал обычно, Там, увы, не нашёл - Ни свиные сосиски, Ни говяжий паштет, А лежал в моей миске Лишь сухой китикет.
От похабной картины Я невольно завис, А Двуногий-скотина, Повторял кыс-кыс-кыс. На сухие помои Я брезгливо чихнул. Миску задней ногою От себя оттолкнул.
И хотя по незнанью Он меня оскорбил, Но два дня наказанья Всё равно заслужил. Чтоб не мог раньше срока Он погладить меня. Знаю, это жестоко, Но иначе нельзя.
Норманская теория
Раз на Вече мы решили - Надо князя нам призвать. Чтоб поменьше мы грешили, Должен кто-то нас стегать.Приходи и правь кто хочет Из-за моря, из-за рек. Пусть хоть всех нас перетопчет, Коль хороший человек.
Много рыбы в наших водах, А в лесах полно зверья. Только не спешат чего-то Благородные князья.
Не забросить в море невод, Не поставить в лес силка, Не посеять даже хлеба Без хозяйского пинка.
Вдруг изволил к нам явиться Ни король, ни князь, ни граф, А с ватагою бандитской Проходимец скандинав.
В битвах не снискал он славы, Не свершил он ничего И в насмешку скандинавы Звали Рюриком его.
Видимо боясь подвоха, В город нос не сунул он, А на Ладоге пройдоха Основал себе притон.
Регулярно нас стегая, Отбирал он, не спеша, Всё чего не пожелает Его алчная душа.
Год за годом время мчалось. За веками шли века. Но ничто не поменялось Для простого мужика.
И теперь, в хмельном угаре, Мысль тревожит нас одна - Эту викингскую харю Мы призвали нахрена?!
Если б мог я загадать желанье
Если б мог я загадать желаньеИ тебя отправить сквозь года,
То на рынке рабском состоянье
Стоила твоя бы красота.
Или в древней Спарте проживая,
В роли минелаевой жены,
Юных дурачков собой пленяя,
Стала б ты причиною войны.
И в гареме грозного султана,
Ты едва прикрытая парчой,
По законам древнего Карана,
Быть могла любимою женой.
Даже в недрах питерской богемы,
В позапрошлом веке, фраера
За тебя слагали бы поэмы
И стрелялись насмерть юнкера.
В общем, для такой смазливой дуры
Всё могло быть по иному встарь.
А сегодня ты, в кабине фуры,
Отдалась мне за один косарь.
Стихомазохист
Со школы ненавижу их. Хоть сам порой пишу. И отвращенье подавив, Я рифмы нахожу.За что любить скажи, друг мой, Вес этот рифмодел?! Или холодною зимой, Кого-то стих согрел?!
А может он солдатский взвод От пули защитил?! Или в неурожайный год Голодных накормил?!
Не сочинить тебе стиха, Пока пустой живот. А вот заморишь червячка, И замурлычет кот.
Как однодневки-мотыльки, Цветастою толпой, Закружат новые стихи И манят за собой.
Порхают в голове моей, И просятся на лист. А я пишу их дуралей, Как стихомазохист.