Морена Морана Никогда не подслушивай взрослых

Во дворе все называли ее Ирочкой, иногда присовокупив к имени какую-нибудь обидную рифму. Особенно злобствовали молодые парни, сгоравшие от вожделения при виде ее аппетитной фигурки и черных, словно вороново крыло, волос. А еще — старухи, приписывающие раскрепощенной соседке собственные мечты и желания, которым уже никогда не суждено было сбыться. Не упускали своего шанса напакостить Ирине и обиженные жены, приревновавшие к красивой соседке своих похотливых мужей. Кто-то из них регулярно исписывал лифт неприличными надписями, суть которых сводилась к фразе «Ирина Голубева непостоянна», написанной с использованием десятков синонимов слова на букву «б». Ирина Петровна, в свою очередь, реагировала с холодной сдержанностью женщины, знающей себе цену и уверенной в своих силах. А однажды на глазах у изумленной соседской матроны, крепко держащей под руку своего неказистого супруга, лично подписала под оскорбительной надписью свой телефон. И, послав ошалевшей парочке воздушный поцелуй, грациозно выскочила из лифта.

Друзей у Ирины было немного, я видел только одну ее подругу Галочку, эффектную рыжую дамочку лет тридцати, тоже разведенную, как шептались соседки. И хоть женщины этого возраста, в основном, казались мне глубокими старушками, я подолгу не мог оторвать от нее свой взгляд. И всегда сворачивал шею, когда она проходила мимо меня, распространяя вокруг себя запах пряных духов, холодной шубы и обещание неземных наслаждений. Мне кажется, что она чувствовала мой взгляд и читала мои нескромные мысли, и как бы нечаянно находила повод обратиться ко мне, словно поддразнивая.

— Молодой человек! Вы мне не поможете немножечко, капельку совсем? Мне сумки нужно донести!

Я, покраснев от смущения, бросался ей помогать, а она, зная свою силу, трепала меня по кудрявой голове в знак благодарности.

Однажды, когда они с Ириной поднимались по лестнице, веселые, разгулявшиеся, пахнувшие теперь не только морозной шубой и духами, но и перегаром, она даже отвесила мне комплимент. Что-то вроде «Ириш, глянь, какой жених!». И этот комплимент я бережно пронес через долгие годы.

Это небольшое вступление нужно только для того, чтобы объяснить, как я относился к Ирине Петровне и Галочке, почему неотрывно следил за ними. И почему стал свидетелем этой странной, запутанной и полудетективной истории.

Началось все с того, что однажды я увидел, как Зинаида Петровна, пенсионерка, бывшая учительница и дама строжайших моральных правил, несется по улице в тапочках на босу ногу и в плаще, застегнутом не на ту пуговицу.

— Паш, ты Ирину Петровну не видел? — спросила она, с трудом переводя дыхание.

— Видел, в магазин пошла! — пожал плечами я. — Я сам туда иду, а что?

— Ничего, Паша, ничего! — пробормотала Зинаида Петровна и вдруг припустила на всех парусах к магазину, проявив такую прыть, что и мне было за ней не угнаться. Да я и не пытался.

Тут из-за поворота появилась сама Ирина, грациозная, сексуальная, громко стучащая железными каблучками. Ее сапоги доходили до середины бедра, а выше этой волнующей границы были колготки в крупную сетку и такое экстремальное мини, что я даже думал присесть, чтобы рассмотреть, какого цвета на соседке белье. Но не успел, пораженной странной картиной.

Пенсионерка Зинаида Петровна плюхнулась перед Ирочкой прямо в осеннюю грязь и начала причитать что-то невнятное вроде «я знаю, кто ты» и «помоги, что хочешь, отдам».

Ирочка вдруг изменилась в лице, которое из томно-расслабленного вдруг стало деловитым, и резко спросила:

— Муж? Сын?

— Сын! — откликнулась Зинаида Петровна откуда-то снизу, пытаясь целовать Иринин сапог. — Помоги!

— Не унижайтесь, не надо! — со смесью брезгливости и жалости прервала ее Ирина. — Где лежит-то?

— Да на перекрестке лежит, бежим скорее!

Ирина не сказала больше ни слова и быстро зашагала за пенсионеркой. На ее железные каблучки, словно на шампур, нанизывались желтые осенние листья. Я так удивился, увидев Зинаиду Петровну в непривычной просящей роли, что последовал за ними, чтобы узнать, что же произошло.

На перекрестке тем временем стопился народ и стояла карета «Скорой помощи». Зеваки загородили мне обзор, но я понял, что на асфальте лежал человек, тяжело пострадавший в ходе аварии. Дальше я видел, как Зинаида Петровна пошла на таран, расталкивая толпу, и с криками «пустите врача» оттолкнула человека в медицинской форме, держа за руку Ирочку. Дальше я видел, как Ирочка грациозно присела на корточки, взяв руку пострадавшего.

— Женщина, отойдите, пульс не прощупывается! — кричал кто-то.

Но Ирина, никого не слушая, перекинула ногу через этот без пяти минут труп, оседлала его сверху и влепила ему в губы горячий поцелуй.

— Сумасшедшая! Оттащите ее кто-нибудь! — кричали в толпе. Но Зинаида Петровна, вместо того чтобы оттаскивать соседку от лежащего сына, бросалась на всех, кто пытался к ним приблизиться. Наконец Ирина завершила свой поцелуй, встала и с лицом совершенно будничным и очень уставшим вытерла платком губы. А лежащий до этого неподвижно человек слабо застонал. Теперь к нему бросились настоящие врачи.

Ирина быстро пошла прочь. За ней, подпрыгивая, бежала Зинаида Петровна.

— Спасибо, моя девочка! Спасибо! Я так перед тобой виновата!

— Не за что! — брякнула в ответ Ирина. — Не надоедайте мне теперь, мне восстановиться теперь надо. Тут ее взгляд упал на меня, завороженно глядящего на всю эту странную сцену.

— Паш? Ты что тут делаешь? Ты мне не поможешь?

— Помогу! Конечно, помогу! — бросился к ней я. — А что нужно сделать?

— Идти со мной! — устало сказала соседка.

Зинаида Петровна, глядя на эту сцену, воздержалась от своих привычных колкостей и только бормотала:

— Иди, Пашенька, иди. Помоги Ирине Петровне.

Я подошел к Ирине и только сейчас заметил, каким уставшим выглядело ее лицо. Она едва держалась на ногах, и я галантно предложил ей взять меня под руку, в глубине души гордясь тем, что мне выпала честь быть ее кавалером. Представляю, как обзавидуются все соседские парни, когда увидят меня с такой красоткой. Однако, пока мы шли, Ирине становилось все хуже и хуже. У подъезда затошнило, и она чуть не сползла на землю от слабости. В подъезд я ее втащил практически на себе, она едва могла перебирать ногами.

— Опять напилась! — громко и возмущенно сказала соседка. — Постыдилась бы, уже юнцов к себе водит!

Я не обращал внимания на эти неприятные слова, зная, что сейчас главное — дотащить Ирину домой. Только что дальше? Вызвать «Скорую»? Но я только сейчас видел, что «Скорая»