что отцу понравится это место. Особенно ему понравилась бы гравировка на надгробии: «Благородный человек, замечательный отец и друг для всех, кто его по-настоящему знал. Покойся с миром, наш дорогой Фрэнсис».

После того как Ланс произнес прощальную речь, я вкратце рассказала о своих самых приятных воспоминаниях, а затем кивнула проповеднику Эвансу, чтобы он завершил службу. Когда он это сделал, я подошла и поцеловала кончики пальцев, прежде чем прикоснуться к крышке гроба.

— Прощай, папа, — прошептала я, поворачиваясь, чтобы увести всех с кладбища.

Я прошла не более десяти шагов, когда почувствовала, как что-то по спирали приближается к моей спине. Я рухнула на землю, распластавшись на траве и закинув руки за голову.

Я ожидала боли, но ее не последовало.

— Давина… — проговорила Оливия, на половину спрашивая, а на половину утверждая. — Все в порядке?

Я выглянула из-под руки и увидела перед собой ее черные туфли на каблуках. Я посмотрела на Оливию, но она с озадаченным выражением лица оглядывалась по сторонам. Опустив руки, я обнаружила, что Бернадетт и Тауни тоже упали на землю. Санни стояла, нависая над Тауни. Стоун крутился на месте, держа пистолет наготове, и искал источник нашей паники.

— Бернадетт? Тауни? — позвала я. — Вы в порядке?

— Что это было? — спросила Тауни, поднимаясь с земли. Ее немного пошатывало, но в остальном она выглядела нормально.

— Я в порядке, — отозвалась Бернадетт, с трудом поднимаясь на ноги в своем черном платье-футляре.

Стоун убрал пистолет в кобуру и помог Бернадетт подняться.

— Что случилось?

Взяв Оливию за руку, я встала и посмотрела в густую чащу леса, где росли цветущие кусты. Закрыла глаза, призывая свои экстрасенсорные двери. Я оставалась по эту сторону стекла, наблюдая за другой стороной. Сквозь стекло я разглядела только солнечный свет на заднем дворе Бернадетт. Никакого тумана. Никаких грозовых туч. И все же я знала, что там что-то есть. Я чувствовала это. И это ощущение казалось мне знакомым. Я встречала его раньше, как в своем доме, так и у Бернадетт.

Я ждала, наблюдая, прислушиваясь.

Пейзаж по ту сторону стекол изменился. Небо потемнело, и за стеклом заклубился густой угольный туман. Я пристально вглядывалась в стекло, сосредоточившись на энергии, которую ощущала по ту сторону. Она приближалась, становилась сильнее.

Из тумана появилась темная фигура, но я не могла разобрать, кто это. Знала только, что это женщина. Она держалась на расстоянии, не приближаясь настолько, чтобы я разглядела ее полностью. Я различила концы темного плаща, развевающиеся на ветру, когда буря на той стороне набрала силу. Увидела, как длинные светло-каштановые волосы развеваются вокруг ее затененного лица.

Услышав голос, зовущий меня издалека, я вздрогнула от ужаса.

Открыв глаза, я встретилась взглядом с Бернадетт.

— Кто это, дитя? — спросила Бернадетт. — Кто это делает?

Я упала на колени, потом откинулась назад на пятки, слишком измученная, чтобы продолжать стоять.

Бернадетт подошла ко мне и наклонилась так, что ее лицо оказалось в нескольких дюймах от моего.

— Выкладывай. Кто это?

— Райна, — задыхаясь, пролепетала я, поднося руку ко рту, с трудом веря собственным словам.

Конец второй книги