потянуло вниз и почему-то вбок, как будто специально норовя прижать и протащить по неровностям стенки пропасти. Терминал «взбесился» аварийными огнями в условиях нулевого запаса свободы, жалобно заскрежетала травмируемая обшивка.

Эмиль опять напрягся. Конечно, человек реагирует в миллион раз медленнее компьютера, но здесь играет большую роль интуиция — то самое «шестое чувство», которого нет у машины. Капитан снова вывел катер в почти вертикальное положение и дал самую малую скорость. Катер медленно, но устойчиво взбирался вверх, к солнцу, сквозь зубастую пасть расщелины. Колебания гравитации не прекращались, но были не такими сильными.

Машина наконец показалась из пропасти и парила на малой высоте над обезображенным внешними дырами хребтом.

— Немедленно возвращайтесь! — опять прозвучало в наушниках.

Капитан не ответил. Он вдруг понял, что не вернется на базу. Может быть, вообще никогда никуда больше не вернется. На поверхности, там, где только что была чуть вытянутая, но, в принципе, обычная дыра, теперь было видно матовое кольцо с маленьким локатором сбоку. И локатор уставился своим открытым «кулачком» прямо на катер. Во всяком случае, так показалось Эмилю. Этот «глаз» предвещал ужасное. Эмиль тут же понял, что мгновенное алое зарево и горящие в пыли над дырявым хребтом катера — это дело именно этого прибора. И от него нет спасения, уже нет спасения! Тень пропасти уже не прикроет его катер, она слишком далеко, целых несколько секунд!

Раздумий почти не было. Эмиль мгновенно сконцентрировался, сдавливая «джойстик» и шля мысленный приказ управляющим системам машины. Катер развернуло и рвануло вперед мгновенной силой дюз. В тот же момент багряное зарево ослепило и оглушило капитана, и он потерял сознание.

Кошечка очнулась, вся растерзанная, поцарапанная и грязная. Как она попала в эти пустынные отсеки, она не помнила. Острый обломок арматуры впился в бок, и лежать было крайне неприятно. Она пошевелилась, потом встала на четвереньки и поползла, царапая нежные коленки об холодный и шершавый пол. Но силы оставили ее, и она легла на живот, прижавшись щекой к грязному покрытию. Вдруг она почувствовала, что чья-то рука коснулась ее. Она по-животному испугалась. Неужели еще кто-то? Неужели не все насытились? Кошечка зажмурилась. Кто-то осторожно переворачивал ее.

«У меня, наверное, сломана нога. Если это начнется опять, то я умру от боли!» — с ужасом думала она.

Но насилия не последовало. Кошечка почувствовала, что кто-то низко наклонился над ней, внимательно рассматривая, но почти не касаясь. Тут любопытство пересилило ужас, и она открыла глаза.

Совсем близко к своему лицу она увидела глаза, в первую секунду показавшиеся ей просто огромными и неестественно яркими. Рассматривая лицо, она лихорадочно соображала, кто бы это мог быть. И вдруг поняла: такого человека ни в команде, ни среди наемников не было, да и быть не могло. Кошечка много раз наблюдала парней с таким по-детски открытым взглядом, но только по визору в ее любимых приключенческих фильмах об освоении Вселенной или о каких-нибудь войнах с вымышленными врагами и монстрами. В реальной жизни ей такие люди пока не встречались ни разу.

В голове у Кошечки все мутилось от боли, аж черные «мушки» рябили. Тем временем чужак внимательно осмотрел Кошечкины ноги и осторожно дотронулся до ее правого колена. Кошечка охнула.

— Сейчас станет легче, — сказал незнакомец, как будто успокаивая, и вдруг сильно дернул ее за ступню.

Кошечка взвизгнула, выругалась и ударила его ногами.

Он закрылся руками и откачнулся, уклоняясь. Потом удовлетворено констатировал:

— Подвижность полностью восстановлена. — Тут он достал из кармана что-то радужно-яркое и показал девушке: — Хотите конфетку?

Кошечка почувствовала, что боль стала не такой сильной, как раньше.

— Что? — переспросила она. — Конфетку?

— Почти так, — ответил незнакомец и ловко положил ей в приоткрытый рот радужный шарик.

Шарик был приятен на вкус. Кошечка несколько раз облизнула его и загнала языком за щеку. Силы ее вдруг увеличились, и боль стала быстро утихать, даже ссадины перестали нудеть. Черные «мушки» перед глазами окончательно исчезли.

— Что это за конфетка? — спросила она.

— Это быстродействующее обезболивающее, — спокойно ответил чужак. — Ну, как вы себя чувствуете?

— Гораздо лучше, — сказала она. — А зачем вы меня дергали? Ведь у меня, кажется, сломана нога.

— Она была только вывихнута. — Незнакомец улыбнулся. — Теперь все в порядке.

— Мне это все снится, а вы — сказочный доктор, — проговорила Кошечка, тоже улыбаясь. — Хороший сон. Я не хочу просыпаться.

Незнакомец нахмурился. Лицо его стало серьезным и грустным.

— Нет, это не сон. И я не сказочный доктор, а ваш пленник. Вставайте, на металлическом полу недолго простудиться.

Кошечка вскочила. Его слова подействовали на нее как ушат холодной воды. Только сейчас она вдруг поняла, что перед ней тот самый камикадзе недоделанный, сумасшедший псих, из-за которого… Она тут же замахнулась, чтобы ударить пленного, но поостереглась наткнуться на железо. Шею землянина охватывал металлический ошейник, от которого тянулась цепь, приковывающая его к стене трюма.

— Встать и покорствовать, мозгляк, когда с тобой говорит властелин Вселенной! — почти крикнула она, до боли сжимая кулаки от внезапного разочарования.

Землянин послушно встал и даже голову слегка склонил (впрочем, вряд ли из-за какого-то особого почтения к «властелину Вселенной», просто ростом был на голову выше девушки). «А сложен-то неплохо, и улыбка приятная…» — пронеслись в мозгу Кошечки «крамольные» мысли, но она тут же застеснялась их и попыталась выкинуть из головы, заменив на придирчиво-брезгливое: «А пальчики-то, как у великосветской дамочки, тонкие и, похоже, даже с маникюрчиком… Как это ему их не переломали, когда, допрашивая, лупили куда ни попадя?»

На самом деле следов избиения у пленного было предостаточно: и физиономия «рихтована», и на шее глубокая запекшаяся ссадина, а левая рука выше локтя перевязана окровавленным лоскутком. Но общий его вид все равно выражал спокойствие и уверенность, он ничуть ее не боялся, а даже наоборот.

Тогда, взбешенная таким «неуважением», девушка неожиданно изловчилось и ударила его по раненной руке. Землянин отступил на два шага. Кошечка заметила, что зрачки его расширились от боли, в остальном же выражение лица не изменилось.

— Размазня, — произнесла она высокомерно. — Ты должен защищаться или хотя бы огрызаться. Терпеть обиду от слабейшего — самое унизительное. Слабые должны бояться