типа загородный дом. Интересно, мы вдесятером в нем поместимся или кому-то придется по постоялым дворам мыкаться?

Так вот — собрался я, было, к этому самому терему…

— Нельзя, — скрестила руки на груди Клава. На хорошей такой, надо признать груди, сдобной… Мне такая по вкусу… раньше была. А сейчас мне, почему-то худенькие девочки нравятся. И чтобы грудки такие… как булочки…

— А? — в размышлении о выпечке я прослушал, что Клава говорила дальше.

— Ты что, пешком собрался идти?

— Ну… да.

Кто-то покрутит пальцем у виска: совсем рехнулся, Москву пешком пересечь! Но не забывайте, что здешняя Москва чуть поменьше, чем была в двадцать первом веке. Что там, прогуляться часок, без особой спешки. Кто понял жизнь, тот не спешит. А здесь, в это время, жизнь понимают все.

— Нельзя! Викеша, ты теперь не просто подьячий, ты — боярин!

Тьфу ты. Я не стал переспрашивать, что она имеет в виду, сам сообразил.

Боярин — это не просто множество прав, но еще и не меньшее количество обязанностей. И самая главная обязанность боярина (после обязанности служить царю) — это обязанность боярином БЫТЬ. Не понимаете? Ну вот вам самый простой пример: представьте, что боярин — это генерал. А генерал, само собой, обязан носить генеральскую форму и, даже если ему это кажется удобным — он не может надеть форму лейтенанта или сержанта. Так и боярин — он должен одеваться так, чтобы любой первый встречный видел, что перед ним — боярин. И не может надеть одежду купца или мещанина. Вы, конечно, можете сказать, что генерал вне строя может носить гражданскую одежду, да хоть майку с трениками. Но это там, в двадцать первом веке, там генерал может хоть юбку с платьем носить. Здесь же такого понятия как «гражданская одежда» просто не существует. Здесь любая одежда характеризует статус человека, и боярин, одетый как… как я, рискует лишиться уважения остальных бояр. Пацаны не поймут.

— Потом переоденусь, — несколько легкомысленно отмахнулся я.

— А выезд? Боярин пешком не ходит!

Потому что в мирное время это вызывает смех, а в военное — панику, да… Где я выезд возьму? Боярин даже верхом не ездит, только в карете! А службы проката карет для новоиспеченных бояр тут не очень развиты.

Хотя…

* * *

К небольшой избушке, притаившейся в тени огромных елей в подмосковном лесу, подкатил самый необычный выезд из тех, на каких перемещались бояре.

Помните, я сказал, что проката карет на Руси нет? Нет, все верно. А вот нанять незадорого ямскую карету — можно всегда. Правда, ключевое слово здесь — «незадорого». То есть для боярина — невместно. Но я, соединив в голове истории о выходках российских купцов и принцип «понт дороже денег», нашел выход.

К домику подъехала ямская карета. Остановилась. Из нее вышел… Неа, не я.

Из нее вышел Мурин.

Вы же помните, как он выглядит? Здоровенный, плечистый парень с хмурым лицом профессионального убийцы (каковым он, строго говоря, и является). И неважно, что только я знаю, что это мрачное лицо — от того, что парню просто-напросто некомфортно на Москве. Он всю жизнь прожил в отдаленном приполярном городке, и даже там он жил на отшибе. А здесь — столица! Мурин до сих пор несколько пришиблен размерами и многолюдием Москвы.

Итак, из кареты вышел Мурин, и тут же рядом с первой встала вторая карета. Ага, тоже ямская. Из которой вышел…

Неа. Опять не я. Александр.

Высокий, пусть и тощий, в непробиваемо-темных очках, он встал рядом с Муриным, дожидаясь, пока подъедет третья карета.

Из которой вышел…

Ну? Кто?

А вот теперь — все верно, из нее вышел я.

Оба моих человека встали чуть позади меня, пока я, прищурившись и с выражением человека, купившего весь этот гребаный лес, осматривал заснеженные елки.

А за моей спиной продолжали подъезжать кареты…

* * *

Я, как вы помните, собирался осматривать царский подгон в одиночку. После слов Клавы о том, что уместно для боярина, а что — неуместно, решил взять с собой Мурина с Александром. Потом пришлось взять Клаву, которая не хотела, чтобы я опять что-то накосячил, и решила меня контролировать. Потом — Аглашку, которая возмутилась тем, что я куда-то собрался без нее. Потом — Настю, которая заявила, что на меня могут напасть, и Огненное Слово мне может пригодиться. Я, правда, не думал, что бояре вот так слету решат нарушить царское слово — а те, что про него не услышали, скорее всего, не услышали и про мое появление на Москве — но взять ее все же пришлось. Вслед за Настей в мой отряд вточилась Дита, которая заявила, что ей скучно, а так — хоть какая-то развлекуха. Вместе с Мартином на руках. Да, тот самый мангазейский серый кошак пропутешествовал с нами до самой Москвы.

В общем, на постоялом дворе осталась только тетя Анфия, которая наотрез отказалась куда-то шлепать по слякоти и снегу.

Итак, дети: сколько карет подъехало к лесной избушке? Мурин да Александр, я да Аглашка, Клава да Настя, да Дита с котом. Семь? А вот и не угадали — восемь! Да, Мартин ехал в отдельной карете. Потому что в нашем боярском деле главное — понты.

Казалось бы, перед кем мне тут понтоваться, посреди зимнего леса, где живет один-единственный человек, хранитель терема? Правильно — перед ним. Этот человек — не слепой и не немой, а разговоры и сплетни на Руси — оно из главных развлечений, за неимением Интернета и мессенджеров. Да и, строго говоря, те же самые Интернет и мессенджеры — просто возможность разносить сплетни на более технологическом уровне. В общем, если завтра на Москве не будут говорить о том, что боярин Осетровский приехал к своему загородному терему на десяти каретах, в одной из которых ехал его личный кот, а в другой — его шапка, то я готов съесть эту самую шапку без соли и перца.

Мурин уже взлетел на крыльцо избы и стучал кулаком в дверь:

— Открывай!

— Кто такие? — в распахнутой двери возник вышеназванный хранитель, здоровенный мужичина, с волосатой грудью в распахнутом вороте рубахи, широченной бородой и низко надвинутой на глаза шапке-колпаке.

— Боярин Осетровский, — ледяным голосом процедил Александр, сверкнув очками, как какой-нибудь тонтон-макут (нет, это уже не четверка по истории, это интернет-серфинг).

— Боярин? — растерявшийся мужик перебегал глазами с одного из нас на другого, не задерживаясь ни на ком. Видимо, не в силах определить, кто же из нас рекомый боярин. Дольше всех он смотрел почему-то на кота. Впрочем, любой кот от рождения обладает истинно боярской спесью.

— Боярин, — Александр продолжал цедить, не хуже какого-то