полыхают, либо вот-вот взорвутся. Странно и удивительно, а еще вызывает злость на этих респектабельных граждан, которым абсолютно наплевать, что где-то не так уж далеко их голодных соотечественников методично выдавливают из жизни. Возникает острое желание всколыхнуть это сонное благополучие, заставить этих сытых и спокойных обывателей очнуться и увидеть…

Заставил себя встряхнуть головой, до боли впился ногтями в ладони, прогоняя накатившую злость. После расстрела на меня порой накатывает такое, и сдержаться сложно. Должно быть, слегка повредился рассудком от переживаний, но пока держу себя в руках. Все, пора идти. Незачем стоять посреди площади, у нас, вообще-то дела.

Ремус шустро нашел извозчика — он всю дорогу изображает служку. Мне это не очень приятно, мальчишка — настоящий соратник, а я его низвел до уровня мальчика на побегушках, пусть и в целях маскировки. За младшего брата его не выдашь, очень уж мы разные. Сам парень, впрочем, совсем не против выбранной роли, и только недоуменно пожал плечами, когда я попытался извиниться. «Вокруг враги, доминус Диего. Если будет для дела нужно, я и лупу^[1] изображу».

— Поезжай к фонтану Треви, — велел я извозчику.

Кажется, об этой достопримечательности я слышал даже в прошлой жизни. Удивительно, сколько совпадений, несмотря на то, что история двух миров отличается разительно. Извозчик, должно быть, узнал в нас приезжих, так что лошадь не торопил, давая насладиться видами. Да и сам преисполнился гордости и важности — ну как же, столичный житель! А тут какие-то провинциалы! И неважно, что провинциалы явно принадлежат сословию эквитов — в столице последний рыбак выше, чем самые знатные приезжие. Сейчас он покажет этим деревенщинам красоты столицы и вдоволь насладится их вытянутыми от удивления и восторга физиономиями.

Не вышло. Рим действительно поражал воображение, но все настроение было испорчено уже на площади Республики.

Руины. Рим был богат на храмы всех богов, и не только тех, что почитали в империи. Теперь все они разрушены или перестроены под храмы чистого бога. Один из таких, разрушенных, мне и бросился в глаза. Понятия не имею, какому богу он был посвящен, но выглядит как после бомбежки. Эти твари даже унести груду камней, оставшуюся от храма не удосужились до сих пор, а ведь сколько лет прошло! Толи обстановка в республике далека от той благостной картинки, что описывают в прессе, толи специально оставили, в назидание. Чтобы, значит, не забывали, что ждет любую ересь. Я едва сдержался от того, чтобы выругаться, но возница все равно заметил изменившееся настроение. Стрельнул глазами, тихонько пробормотал:

— Храм Минервы. Когда чистые братья пришли очищать его, жрицы отказались уходить. Эти развалины политы кровью трех сотен чистых братьев, и всего пятидесяти жриц. — Потом, видимо, сам испугался своей откровенности и добавил: — Понятно, не потому, что чистые братья оказались слабы. Это просто проклятые демонопоклонники были слишком сильны и коварно пользовались силами, коими их наделила ложная богиня.

— Да, Совоокая всегда умела удивить врага, — слегка печально прокомментировала Кера. — Вот только на этот раз ей это не помогло.

Возничий покосился на странную пассажирку, говорившую о павшей богине так, будто была с ней знакома лично, но промолчал. Дальнейший путь проходил без разговоров. Извозчик примолк, напуганный тем, что сболтнул лишнего — пассажиры вполне могут пожаловаться чистым, что он проявил неуважение к богу, да еще поминал ложных богов, а это грозит неиллюзорным наказанием. Хорошо, если обойдется работами на нужды храма, а то ведь и к очищению приговорить могут. Пассажиры тоже рассматривали вечный город без прежнего восторга. Настроение испортилось не только у меня, но и у спутников. Ремус, похоже, вспоминал свой храм, при котором он жил сиротой, и то, как с послушницами обошлись чистые. Кера, которая в хорошем настроении ненавидит всех и каждого, и особенно своих старших родственников, тоже вдруг впала в меланхолию. Ну а я боролся с очередным приступом ярости. Тягостная получилась поездка, и великолепная архитектура города ее не скрашивала. Мне вдруг остро захотелось на природу, подальше от всех этих толп ярко разодетых, благополучных людей, трусливо прячущих глаза при виде мимо проходящих чистых братьев. Почувствовав, что вновь начал заводиться, закрыл глаза задышал глубоко и размеренно. Что-то явно сильно не так у меня с головой. Как бы не сорваться.

Незамысловатая психотерапия немного помогла. По крайней мере, к тому моменту как мы прибыли к месту назначения, я уже мог относительно нормально функционировать. Фонтан Треви все еще действовал, вот только изрядно утратил великолепие. Нептун, гиппокампы и тритоны новую власть не устраивали, и их убрали. Довольно аккуратно. Деву великодушно оставили, но теперь статуя выглядела как-то растерянно и недоуменно — как будто силилась понять, почему осталась в одиночестве.

Восторга результат не вызывал, только глухое раздражение, так что мы поспешили на поиски семейного гнездышка Ортес. Долго искать не пришлось. Когда Доменико объяснял дорогу, я как-то не предполагал, что под скромным адресом «улица Верджини, домовладение Ортес» скрывается целый квартал! Сначала даже не поверил, думал, что ошибся, но нет. Несколько домов, вплотную примыкающих друг к другу образовывали квадрат, стороны которого расположились на четырех улицах. Входа было два, и тот, что на улице Верджини, конечно, был парадным. Широкие ворота, искусно украшенные, своды поддерживают кариатиды, стены украшены фресками и небольшими скульптурами… Настоящее произведение искусства, вот только ощущение крепости все равно никуда не делось. Пожалуй, приди кому в голову штурмовать домовладение Ортес, без пушек бы не обошлось. Основательно подошли к собственной безопасности мои родственники. И это не могло не радовать.

Пока я восторгался воротами, Кера оглядывалась по сторонам. И вердикт выдала раньше, чем я налюбовался:

— За этим домом смотрят, и добра хозяевам не желают.

— Что, и даже сейчас?

— Да. Вон там, и еще вон там, сидят двое. Как будто охотники в засаде. Немного скуки, немного предвкушения, немного желания убить, но совсем чуть-чуть. И это не чистые. За входом для слуг тоже смотрят.

— Сдается мне, у родственников здесь жизнь тоже интересная.

Вряд ли это связано со мной. Кера была уверена, что моя смерть не вызывает сомнения как у светских властей, так и у чистых.

— Я смогла договориться с осколком души, который к тебе прицепился в той церкви, — рассказала мне как-то богиня, когда я высказал сомнения. — Теперь он