разговаривали даже с китайскими дельцами-толстосумами, чьи автомобили «БМВ» и парижские апартаменты оплачены тою же самой нелегально добытой костью. В ходе наших расследований мы перевидали многие тысячи браконьерски добытых бивней. Мы видели, как их вываливали из мешков и раскладывали на полу складских помещений; как их распиливали, словно бревна, ленточными пилами и затем обрабатывали бормашинами, придавая им неестественный вид. Сегодня мы надеялись наконец увидеть бивни у их законного обладателя, а именно африканского слона, и притом в дикой природе. Мы все настроились на это.

Когда вся команда погрузилась в наш вездеход-«тойоту», мы сели последними и, откинув полог, взобрались на верх машины. Поездка была не из самых приятных. То тут, то там мы залетали в выбоину, и колеса принимались бешено вертеться, разбрызгивая грязь. «А-ах ты, черт!» — ругался наш водитель-француз, стараясь выжать все возможное из коробки передач. Но всякий раз нам удавалось выбраться, и машина, бренча всеми своими частями, неслась навстречу новому приключению.

Одна из наших добровольных гидов по имени Джилл всю жизнь прожила среди дикой природы и потому обладала зорким взглядом и прежде нас заметила «добычу».

— Поднимите головы! — крикнула она, встала и показала пальцем вверх. — Слоны!

Устремив наш взгляд туда, куда указывала Джилл, мы увидели вдали небольшое стадо. Насчитали восемь: три взрослых слона и пять слонят разных возрастов. Видно, они хорошо искупались в пыли Цаво, так что кожа у них была не серого, а ржавого цвета.

Нам показалось подозрительным, что взрослых слонов что-то несуразно мало по сравнению с молодняком.

— Теперь с этим сталкиваешься по всему Цаво, — сказала Джилл, — браконьеры стреляют самок, даже когда они с маленькими. Сколько их осиротело, бедных! Большинство из них погибает, но иногда находится другая слониха, которая их выкармливает. Видно, так и на сей раз.

Наш водитель попытался подрулить как можно ближе, но слоны забеспокоились и закосились на нас, когда до них оставалась сотня метров; затем все стадо обратилось в бегство, в тревоге поднимая хоботы и головы. Есть что-то особенно величественное в облике слона, когда он несется по саванне. Мы наблюдали, не проронив ни слова.

Но другая наша спутница, Лисса, все это время внимательно изучавшая в бинокль самую крупную самку, охладила наш восторг.

— По-моему, эта слониха ранена, — внезапно бросила она и передала нам бинокль.

Что-то темное и зловещее свисало из брюха слонихи к ее задним ногам. От этого зрелища наша радость мигом испарилась. Видно было, что браконьеры похозяйничали тут до нашего прибытия.

— Это похоже на кишки, — сказала Лисса. — Надо бы повернуть и доложить об этом. Так этого оставлять нельзя.

— Кому вы собираетесь докладывать?

— У нас тут друг служит в охране парка. Я попрошу его, чтоб он ее выследил.

— И что с этим можно сделать?

Лисса пожала плечами.

— Придется пристрелить, чтоб не мучилась, если не оклемается. Сирот, возможно, сдадут в питомник. А что еще сделаешь в подобной ситуации?

Мы слегка отклонились от курса и заехали в контору охраны парка. Лисса подробно рассказала, где мы видели стадо.

Через полчаса на пути к реке Галана мы увидели где-то в миле от дороги еще одно стадо. Как и в первом случае, слоны подняли в нашу сторону хоботы, словно перископы, как будто стремились выяснить по запаху, кто мы такие.

Джилл покачала головой.

— Они никогда не были так пугливы. Похоже, теперь они готовы в каждом подозревать браконьера.

Мы продвигались вперед, иногда останавливались, любуясь стадами импала и газелей. Один раз мы неожиданно наткнулись на стадо павианов, которые расселись прямо у нас на пути. В течение нескольких минут мы наблюдали, как эти животные одаривали друг друга ласками.

Наконец мы достигли реки и свернули на ненакатанную колею, ведшую вдоль берега. Уровень Галаны не так поднялся, как мы того опасались, и хотя тучи все еще застилали горизонт, проглянувшее полуденное солнце уже высушивало жирную красную глину, облегчая нам движение. То там, то здесь мы проезжали мимо груд выбеленных костей, лежащих у самой воды.

— Все это было когда-то слонами, — подтвердила Джилл наши подозрения, — браконьеры всласть похозяйничали в этом краю.

Кое-как переехав через шаткий мостик, мы свернули за поворот дороги и оказались лицом к лицу с одиноким крупным самцом. Трудно сказать, кто был больше ошеломлен. От нас его отделяло каких-нибудь тридцать футов, и в ответ на наше неожиданное появление он затряс головой и поднял хобот, как бы готовясь к обороне. Наш водитель держал ногу на педали газа на случай, если слон и в самом деле атакует, а мы полезли за фотоаппаратами и кинокамерами, чтобы запечатлеть момент. В нашей кампании по борьбе за запрет торговли слоновой костью мы хотели наснимать как можно больше кадров о слонах, особенно если они с крупными бивнями, как у этого. Милостиво позволив нам сделать несколько хороших снимков, слон решил ретироваться и боязливо поплелся в родной кустарник — подальше от непрошеных гостей.

Мы проехали еще с десяток миль вдоль реки вниз по течению, как вдруг нам в ноздри ударил мерзостный запах тлена. Мы свернули с дороги и поехали через кустарник, чтобы определить, откуда он исходит, но ничего не могли найти. На многие мили вокруг нас простиралась плоская, как сковорода, земля, на которой произрастали лишь редкие кустарники с жалкими листьями да деревья акации. Они неплохо защищали животных от посторонних глаз, но нам они только мешали. К тому же «тойота» поднимала целые облака пыли, что тоже не способствовало нашим поискам. Вдруг запах исчез так же внезапно, как и возник, и еще двадцать минут мы кружили в безрезультатных поисках.

Неожиданно смрад вновь ударил нам в нос. Наш водитель развернул «тойоту» и двинулся в противоположном направлении. Через несколько мгновений он резко затормозил.

— Это здесь, — указал он.

Перед нами на лужайке, в двадцати футах, лежали два трупа взрослых слонов. Было видно, что они погибли недавно. Вокруг их животов на раскаленной от солнца земле по-прежнему стояли лужи черноватой жидкости. Большая часть плоти была уже выедена стервятниками изнутри; только кожа еще оставалась туго натянутой на кости. Скелеты, обтянутые кожей, были запачканы испражнениями стервятников, словно пятнами побелки; каждая из двух огромных голов недвижно смотрела пустыми глазницами. А вот и объяснение, почему погибли эти гиганты. Под каждой из глазных впадин, там, откуда должны торчать могучие бивни, не было ничего. Только зияющие дыры со