После каждый пойдёт своей дорогой. Он — на поиски новой жертвы, а ты приобретёшь опыт, станешь сильнее и лучше. Первый шаг — признать, за пределами Уголовного кодекса нет ошибок, есть только обратная связь!»
Ещё одна функция психолога — составление характеристик личности: общих, на склонность к побегу, на условно-досрочное освобождение. Осознавших, тем более раскаявшихся и исправившихся, несмотря на название подобных колоний, мало… Ответы под копирку: «Не я! Виноваты обстоятельства, родители или другие люди…» На ум приходит фраза: «Сижу на нарах не за то, что украл, а потому, что поймали…» Раз в неделю Константин выходит на оперативные сутки. Ночные обходы бараков с наручниками и дубинкой на поясе, проведение досмотра и обыска в Шизо. Реже встреча или отправка этапа на автозаке, тогда с боекомплектом и автоматом в руках.
Внутреннее, стойкое непринятие идей подчинения и контроля, непредвзятое отношение к осужденным и следование здравому смыслу, даже вопреки Устава или приказа, часто приводили к недопониманию с начальством:
— Уберите дежурства! Как мне выполнять свои задачи? Сегодня я шмонаю его, а завтра должен поговорить по душам?! Помочь, когда мама умерла, чтобы вены не вскрыл…
— Не барагозь! Во-первых, ты в погонах, а значит для них ты — обычный мент, а не психолог! Не тешь себя. Во-вторых, штат не укомплектован. В-третьих, я так сказал! Всё понял…
Начал… Пять дней в неделю тот же затхлый воздух и невыводимая сырость, те же люди с их понятиями. Огромные замки и лязгающие засовы. По периметру плотные витки колючей проволоки, вышки и высокий забор запретки. Рычание и лай овчарок днём. По ночам слышен их почти волчий вой. Да, он редкий, всё же псы натасканы, но запоминается надолго и всегда возвращает из сонного забытья. Тут же коллеги с профессиональной, почти неизбежной деформацией неосознанно заменяют в речи «взять больничный» на «упасть на крест», вместо «поменять свою точку зрения», скажут «переобуться». Понимали феню все, как и сидели… Одни по приговору, другие по договору. Закрылись добровольно — за небольшую зарплату. Месячный оклад младшего офицерского состава варьировался от четырнадцати тысяч рублей до восемнадцати. В клетке год службы шёл за два, на пенсию выходили после сорока лет от роду. Внутри тюрьмы есть ещё одна — штрафной изолятор. Место с особо суровыми условиями содержания. По закону наказание за нарушение режима не должно длится более пятнадцати суток за раз — опасно для здоровья и психики. Среди всех осужденных особая каста — отказники, они осознанно выбирают отбыть там почти весь срок от звонка до звонка. Своеобразный аскетизм или на местном языке «отрицалово». Интересно, в иной жизни те смогли бы служить монахами? Образ одного из них стал для Константина некой визиткой тех мест. Длинный, оклеенный плиткой и бледным кафелем коридор. Узкая дверь из листового железа с глазком и форточкой была открыта, но тусклый свет ламп так и не смог просочится в тесную камеру. Из темноты татуированные кисти рук крепко сжимали толстую арматуру второй двери. Гладко выбритая осколком лезвия голова заключённого, медленно опускаясь вперед, упёрлась в прутья. Так зека продемонстрировал набитую на весь череп наколку паука крестовика. С долгим молчанием отказник смотрел на конвой. Впереди пересылка. Нет, в глазах не читалась ненависть, скорее, полное понимание мира в рамках уже сложившейся системы. Всё изменил просмотр в кинотеатре премьеры неоднозначного фильма «Мне бы в небо». Изнеженные критики с чистыми манжетами нарекли картину «историей грязной работы самого бездушного человека на земле», но героя — воплощением успеха в профессии. На несколько месяцев мысли Константина захватила не чуждая философия эгоистичного юриста и спикера, а внешняя сторона его жизни. Бизнес-залы аэропортов, перелеты по стране первым классом, новые города, знакомства и лучшие гостиницы. Яркие краски на фоне серого, накрытого решеткой неба казались призрачными. — Нет ничего невозможного! Все преграды внутри нас! — ведь так цитируют кого-то умные люди? — Подобная мысль за тюремными стенами из любых уст прозвучит издевательски нелепо. — к внутренней беседе подключились и поделились своим непрошенным мнением ирония и сарказм. — Граф Монте-Кристо оспорил бы… Вы и сами заметили, Александр Дюма языком метафоры говорил со своим читателем не столько о побеге узника из реального замка Ив. — мечта с грацией черной кошки преодолела незримое сопротивление, а Константин, положив рапорт на стол, сбросил невидимые оковы. — Почему сейчас? Подожди, через две недели тебе дадут старлея, — беспардонно полюбопытствовала грузная сотрудница отдела кадров. — Будет прибавка! — Существует ли своё время, чтобы понять, что ты не на своём месте?
Переехав в областной центр, претендовавший лишь своей географией на высокое звание Столицы Всея Поволжья, он начал с подготовки — устроился ассистентом в консалтинговую фирму. Новые обязанности сводились к чтению бизнес-литературы, обильному питью кофе, бронированию билетов, обзвону потенциальных клиентов, и, конечно и заодно, наблюдению за работой тренеров, общению с ними. Через пару недель недавнее намерение столкнулось и разбилось о реальность или тем, что тогда казалось ею. Впрочем, какая разница… Человек не корабль, не все айсберги поджидают за кормой, ведь «правда» — совсем не то, что есть на самом деле, а то, что видится таковой… Константин начал осознавать: «Всё сложно, вряд ли я смогу проводить мероприятия на том же уровне и, уж тем более, продавать их за большие деньги». В тот день он помог известному на региональном уровне коучу — привёз забытый в офисе багаж на железнодорожный вокзал. Статный пожилой мужчина высокого роста ожидал на перроне. Из толпы его выделяли спокойствие на фоне суеты вокруг и, возможно, военная выправка. Седые волосы и аккуратная профессорская бородка гармонировали с дорогим костюмом-тройкой темно-синего цвета. До отправления оставались считанные минуты, между ними состоялся диалог: — Костя, какие у тебя планы в нашей компании после стажировки? — Никаких, завтра уволюсь… — Правильно! — Вот и я так думаю… — Знаешь, завидую тебе. Ты очень молод, и при этом в тебе уже есть кое-что… — Например? — Я вижу людей, ты сможешь читать тренинги лучше, чем я. Всё впереди! — Почему вы так решили? — Представь, самое простое желание — сменить профессию. Кто-то посчитает дело трудным, почти недостижимым, вот и боится, что не справиться. Может, он думает: «Уже поздно… или слишком рано…, или не хватит способностей.
Начал… Пять дней в неделю тот же затхлый воздух и невыводимая сырость, те же люди с их понятиями. Огромные замки и лязгающие засовы. По периметру плотные витки колючей проволоки, вышки и высокий забор запретки. Рычание и лай овчарок днём. По ночам слышен их почти волчий вой. Да, он редкий, всё же псы натасканы, но запоминается надолго и всегда возвращает из сонного забытья. Тут же коллеги с профессиональной, почти неизбежной деформацией неосознанно заменяют в речи «взять больничный» на «упасть на крест», вместо «поменять свою точку зрения», скажут «переобуться». Понимали феню все, как и сидели… Одни по приговору, другие по договору. Закрылись добровольно — за небольшую зарплату. Месячный оклад младшего офицерского состава варьировался от четырнадцати тысяч рублей до восемнадцати. В клетке год службы шёл за два, на пенсию выходили после сорока лет от роду. Внутри тюрьмы есть ещё одна — штрафной изолятор. Место с особо суровыми условиями содержания. По закону наказание за нарушение режима не должно длится более пятнадцати суток за раз — опасно для здоровья и психики. Среди всех осужденных особая каста — отказники, они осознанно выбирают отбыть там почти весь срок от звонка до звонка. Своеобразный аскетизм или на местном языке «отрицалово». Интересно, в иной жизни те смогли бы служить монахами? Образ одного из них стал для Константина некой визиткой тех мест. Длинный, оклеенный плиткой и бледным кафелем коридор. Узкая дверь из листового железа с глазком и форточкой была открыта, но тусклый свет ламп так и не смог просочится в тесную камеру. Из темноты татуированные кисти рук крепко сжимали толстую арматуру второй двери. Гладко выбритая осколком лезвия голова заключённого, медленно опускаясь вперед, упёрлась в прутья. Так зека продемонстрировал набитую на весь череп наколку паука крестовика. С долгим молчанием отказник смотрел на конвой. Впереди пересылка. Нет, в глазах не читалась ненависть, скорее, полное понимание мира в рамках уже сложившейся системы. Всё изменил просмотр в кинотеатре премьеры неоднозначного фильма «Мне бы в небо». Изнеженные критики с чистыми манжетами нарекли картину «историей грязной работы самого бездушного человека на земле», но героя — воплощением успеха в профессии. На несколько месяцев мысли Константина захватила не чуждая философия эгоистичного юриста и спикера, а внешняя сторона его жизни. Бизнес-залы аэропортов, перелеты по стране первым классом, новые города, знакомства и лучшие гостиницы. Яркие краски на фоне серого, накрытого решеткой неба казались призрачными. — Нет ничего невозможного! Все преграды внутри нас! — ведь так цитируют кого-то умные люди? — Подобная мысль за тюремными стенами из любых уст прозвучит издевательски нелепо. — к внутренней беседе подключились и поделились своим непрошенным мнением ирония и сарказм. — Граф Монте-Кристо оспорил бы… Вы и сами заметили, Александр Дюма языком метафоры говорил со своим читателем не столько о побеге узника из реального замка Ив. — мечта с грацией черной кошки преодолела незримое сопротивление, а Константин, положив рапорт на стол, сбросил невидимые оковы. — Почему сейчас? Подожди, через две недели тебе дадут старлея, — беспардонно полюбопытствовала грузная сотрудница отдела кадров. — Будет прибавка! — Существует ли своё время, чтобы понять, что ты не на своём месте?
Переехав в областной центр, претендовавший лишь своей географией на высокое звание Столицы Всея Поволжья, он начал с подготовки — устроился ассистентом в консалтинговую фирму. Новые обязанности сводились к чтению бизнес-литературы, обильному питью кофе, бронированию билетов, обзвону потенциальных клиентов, и, конечно и заодно, наблюдению за работой тренеров, общению с ними. Через пару недель недавнее намерение столкнулось и разбилось о реальность или тем, что тогда казалось ею. Впрочем, какая разница… Человек не корабль, не все айсберги поджидают за кормой, ведь «правда» — совсем не то, что есть на самом деле, а то, что видится таковой… Константин начал осознавать: «Всё сложно, вряд ли я смогу проводить мероприятия на том же уровне и, уж тем более, продавать их за большие деньги». В тот день он помог известному на региональном уровне коучу — привёз забытый в офисе багаж на железнодорожный вокзал. Статный пожилой мужчина высокого роста ожидал на перроне. Из толпы его выделяли спокойствие на фоне суеты вокруг и, возможно, военная выправка. Седые волосы и аккуратная профессорская бородка гармонировали с дорогим костюмом-тройкой темно-синего цвета. До отправления оставались считанные минуты, между ними состоялся диалог: — Костя, какие у тебя планы в нашей компании после стажировки? — Никаких, завтра уволюсь… — Правильно! — Вот и я так думаю… — Знаешь, завидую тебе. Ты очень молод, и при этом в тебе уже есть кое-что… — Например? — Я вижу людей, ты сможешь читать тренинги лучше, чем я. Всё впереди! — Почему вы так решили? — Представь, самое простое желание — сменить профессию. Кто-то посчитает дело трудным, почти недостижимым, вот и боится, что не справиться. Может, он думает: «Уже поздно… или слишком рано…, или не хватит способностей.