постыдно. Да и в целом, признать мое превосходство — это не стыдно. Если бы я был простым сумасшедшим, каким ты меня и считаешь, я бы не смог превратить твою жизнь в такую захватывающую историю, управлять твоей судьбой, подсовывать тебе испытания, чтобы в конце концов привести сюда. Я правитель у тысяч, миллионов, миллиардов сущностей, я владыка этого мира, создатель новой расы. И ты, Шон, уже очень скоро окажешься в моем подчинении.

— Да что ты такое несешь? — злобно прошипел Родригес.

— Хм… А как ты себя чувствуешь, Шон? Ничего не болит? Не чувствуешь приступы головокружения, жар, не теряешь сознание? Ты уже заражен, Шон. Я не знаю, когда ты поймал мой вирус, но я чувствую его в тебе, ты виден мне насквозь.

— Я никогда не буду в твоей власти! — кричал Шон.

— Что ж, уже хорошо, что ты осознаешь хотя бы наличие моей власти, но с принятием факта моего управления тобой пока что проблемы. А как же она, Шон?

— Кто? — монотонно спросил Родригес.

— Она. Роза. Как же она, Шон? Ты мог принять мое тогдашнее предложение, и она была бы жива, и ты был бы богом, как и она.

— Не смей говорить о ней! — яростно закричал Шон, пригрозив пистолетом.

— Ты хочешь убить меня? Убивай! Ты мерзкий, Шон! Мерзкий до ужаса, полный эгоист. Как я смею говорить о ней? Да я хотя бы помню о ней! А что касаемо тебя? Ты уже вовсе не помнишь о моей жене, не вспоминаешь ее ни секунды, хотя сам и виноват в ее смерти!

— О чем ты? — недоумевал Шон, а в голове всплывал отчетливый образ Орловой.

— Не ты ли вместе со своим дружком убили ее?

— Это был несчастный случай! В тот день мы все нарушили правила, но раствор попал именно на нее!

— А-а-а-р-р! Я не хочу ничего слышать! Они уже рядом, — медленно проговаривал Орлов, доставая из кармана маленький синий камень, похожий на бриллиант. Он переливался то голубым, то фиолетовым цветом, иногда даже пульсируя белыми отблесками, такими красивыми, пронизывающими минерал, точно сосуды. — Какая же красота… Как же чудно, что все они, все мое племя подчиняется этому камню. А ты, Шон… Ты упустил свой шанс, теперь ты просто умрешь.

— Я бы не спешил с выводами, — Шон выстрелил. Пуля точно поразила лоб Орлова и тот, казалось, даже не изменился в лице, он просто застыл, точно превратившись в памятник, и кровь медленно стекала с его лба.

Подобрав камень, Родригес спустился на первый этаж, где его встретил испуганный выстрелом Кирилл.

— Что у тебя там происходит? — нервно спросил он.

— Некогда! Пошли отсюда.

Как только они выбежали на улицу, их встретили тревожные лица их спутников. Их взгляды были полны отчаяния и жалости. Задыхаясь от страха, они указали на приближающуюся с огромной скоростью толпу мутантов. Они окружали дом со всех сторон, были настолько быстры и сильны, что даже не замечали снега под своими мощными лапами. Шон смотрел на них и не слышал ни единого слова, ни единого крика, издаваемого его друзьями. Сейчас он был один, и не было для него больше никого. Только он, Драугры и камень. Он посмотрел на светящийся минерал, который с каждой секундой пульсировал все сильнее. Крепко схватив его, Шон развернулся к дому и со всей силы бросил камень в стену. Он разлетелся на тысячу стеклянных осколков, и огромная, ослепительная вспышка озарила всех. Родригес кричал, жалобно и дико. Он сгорал, он чувствовал, как сгорает заживо, как расплавляется каждый орган его и даже сознание.

И не осталось больше ничего. Все начинается заново.

Эпилог

Укрывшись в тени толстого дерева, я окинул взором просторную поляну, за которой виднелись поросшие лозой скалы. Прислушиваясь к шуму ветра, шелесту травы, я медленными шагами, пригнувшись, подошел к другому дереву. На меня падали его красноватые листья, щекотали мое лицо, а я боялся убрать их, чтобы случайно не дернуться и не спугнуть добычу.

Животное спокойно, без всякой спешки ходило по низкой, цвета ночного неба траве. Задержав дыхание, я натянул тетиву и поразил животное точным попаданием в голову. Не издав ни малейшего звука, оно рухнуло на землю. Хотел я было встать из укрытия, как передо мной, совсем недалеко, появился он. Белая, с синими узорами шерстка оказалось такой чистой, рога серебряного цвета, словно корона, величественно украшали его образ. Опустив свою гордую голову к земле, он принялся поедать растения, порою закрывая черные глаза. Я впервые видел этого оленя и всегда думал, что существовал он лишь в сказках и рассказах других охотников. Я поднял свое оружие и приготовился стрелять, планировал свой выстрел так четко, чтобы уж точно поразить цель. Но вдруг отец положил мощную руку на мой лук и опустил его. Он посмотрел мне в глаза, без обычной для него строгости, а даже понимающим и очень глубоким взглядом.

— Но… Это же лунный олень! Я хочу его в нашу коллекцию!

— Нет, — басом отвечал отец.

— Но почему? Это же такая редкость.

— Ты прав, это большая редкость. Именно поэтому мы и отпустим его.

— Зачем? Это же всего-лишь животное?

— Как и мы. Мы все всего-лишь животные. Научись быть милостивее с ними, тогда и природа будет милостива к тебе.

— Хорошо, я понял.

— И еще. Запомни, убийства — верный путь к смерти. Наша история закончится тогда, когда кровь будет проливаться реками.

Я кивнул и, еще раз взглянув на оленя, отдал оружие отцу. Развернувшись, мы пошли обратно, спустились в ущелье, где напились холодной горной воды. Небо было сегодня особенно чистым, и свет звезды казался таким нежным, каким бывал лишь на рассвете. Я слышал где-то вдалеке пение птиц, журчание воды и шелест травы, а в голове все слышались слова отца. Я не верю. Я не верю, что кровь будет проливаться реками. Кем же мы должны быть, чтобы допустить такое?