отомстить за подругу. Времени почти не осталось. Уже чувствовались буйные взмахи крыльев. Обжигающий холод пронизывающего ветра. Их безумная ярость. Я снова дёрнул со всех сил. Зажмурился и дёрнул снова. Ещё раз. Ещё. От звона глаза открылись сами собой. До проклятых летающих бестий оставалось всего несколько метров, но спираль всё-таки распрямилась. На миг обратилась в сверкающую белую ленту, и моментально сжалась, затянув меня и колючие снежинки в огненный провал. В котором эхом ещё долго отдавался разъярённый клёкот.

Меня, как всегда, выбросило на фамильное кладбище рядом с замком. По замшелым надгробиям, частично скрытые мхом и серыми вьюнами, змеились имена. Сотни моих предков, таких же проклятых богами предателей, мерзавцев и отступников.

Обойдя могильник, я протиснулся через ржавую калитку и поднялся по лестнице к парадному входу. В вечных сумерках с обвитых засохшим плющом стен на меня белёсыми глазами смотрели каменные горгульи. Заброшенный парк, тусклый и серый, тянулся прочь от города. А кривые чёрные дома вплотную подобрались с противоположной стороны и потихоньку обступали замок, множа уродливые каменные коробки. Они расползались насколько хватало глаз, красными огнями тусклых окон мерцая в ночи. Город не спал, плодил во тьме новые ужасы. Под скрытой седыми облаками кровавой луной, улицы наполнялись криками, стонами и воем.

Стряхнув изморозь с разодранной куртки, я вошёл в замок. Во мраке коридора сбросил ботинки и прошёл в слабо освещённый зал. Помощник уже ждал меня, развалившись в мягком кресле. Он напоминал кота. Такой же дерзкий и быстрый, но при этом располагающий и обаятельный. Артур умел договариваться и находить самые выгодные контракты. А его живой ум, спаянный с мощным чародейским талантом, вызывал лютую зависть в высшем обществе. Он уже двадцать лет выступал посредником между мною и заказчиками и был единственным на всей тёмной стороне колдуном, которому я хоть немного доверял.

— Что-то ты помятый? Птичка оказалась совсем фригидной?

Я не ответил, пытаясь рассмотреть его хитрые глаза, а заодно отдышаться. Шрам на груди ещё болел, поэтому рука невольно тянулась к карману. Фляга осталась в куртке. Ну и дьявол с ней, есть другие способы. Я пересёк зал. Мокрые босые ноги оставляли следы на мраморном полу. Подошёл к резному шкафу. Истрескавшиеся, покрытые царапинами и толстым слоем пыли полки загромождали древние бутыли. Потемневшее стекло из зелёного давно стало малахитовым. Горлышки и пробки покрывала мохнатая паутина. Выбрав «Адское жерло», я откупорил высокий сосуд и налил в бокал.

— Что-случилось-то? — проворчал Артур, приподнявшись из кресла.

Приятно было хоть немного его расшевелить, поэтому я отпил несколько глотков и сел на диван. Кристалл полон, а значит пришло время действовать. Как ему сказать? Можно ли на него положиться? А если, узнав про пузырь, он побежит к Святейшеству? Дружба эфемерна, а золото реально. Я разглядывал его жесты и мимику, пытаясь найти ответ, но не увидел ничего кроме удивления.

Только посчитав пылающие поленья в старом, обложенном булыжниками камине, получилось наконец решиться. Нельзя предусмотреть всего и повлиять на сложившиеся обстоятельства, но можно их использовать:

— Чары рюкзака два раза дали сбой.

— Где он? — нетерпеливо уточнил Артур, подпрыгивая, как угли в огне.

— Остался там. Не было времени. Меня чуть не порвали на части.

— А хранительница?

— Её больше нет.

Было противно. Любимая оказалась совершенно права, я вру даже себе и очень успешно. Настолько хорошо, что верю. Как же тяжело смириться с тем, что натворил. Уничтожил свою единственную, стёр в порошок и развеял по ветру. Я на самом деле любил. Так страстно и безответно, как это только возможно. Поэтому она поддалась и попала в тщательно расставленную ловушку. Ангел-хранительница неуязвима, пока любит человека, которого получает при рождении. За кем наблюдает всю жизнь, кого оберегает. Таких немного, но они есть. Счастливчики защищённые от магии до тех пор, пока ангел-хранительница любит их. Но стоит ответить взаимностью другому…

— Мне придётся сообщить об этом…

— Не стоит! — оборвал я. — Организуй поиски, разберись во всём, оплата за мной, и за твоё беспокойство тоже.

Артур улыбнулся, медленно склонив голову:

— Всё устрою позже, а пока, не хочешь вознести молитву и покаяться?

Пришлось оглянуться на вырезанную из камня карту мира, занимающую одну из стен зала. В круге, разделённом пополам линией, расположились континенты. Слева, покрытая незыблемым мраком тёмная сторона. Справа, мирная светлая. На полюсе вели нескончаемый хоровод белоснежные фигурки ангелов. У карты, на постаменте стоял тёмный идол в плаще с капюшоном, скрестив руки на груди. У него не было имени, кроме прозвища — покровитель убийц и проклятых.

Я с отвращением отвернулся от чёрного истукана, но заставил себя подняться. Правила надо соблюдать, из них состоит жизнь. Тем более кара за ослушание страшна. Поэтому оставалось только безропотно опуститься на колени перед идолом и склонить голову.

— Прости мои прегрешения. Моя жизнь черна, как твоя тень. Нечиста, будто грязь под твоими ногами. Отвратительна, словно отражения твоих деяний. Прими мою благодарность, ибо я не могу жить по-другому. Моё сердце камень, а душа смердит, точно яма с отбросами. Я таков, каков есть, ибо ты создал меня таким.

Покровитель убийц и проклятых поднял руки и, взмахнув, опустил к ногам.

Я вздохнул. Каждая церемония отнимала силы, но даже если пропущу одну, Святейшество немедленно узнает и вывернет мои кости наружу. Страх и покорность его вассалы, а мы лишь служим им.

Я поднялся с колен и вернулся к дивану. Сел, взявшись за бокал.

— Ты лучше всех, — улыбаясь, протянул Артур. — Давай закончим с нашим делом.

Тому, чьим ангелом-хранителем была моя любимая не повезло, теперь его заморят жалким проклятьем, самым слабеньким колдовством, он беззащитен.

Я допил адское варево и налил ещё. Несмотря на рычащий камин в зале было холодно. Будто проклятая северная стужа окончательно отравила мои внутренности и теперь их обволакивает льдом.

Ненавижу свою работу. Нет ничего отвратительнее убийства ангела, но таких, как я, способных найти чужого хранителя и развоплотить, ещё меньше, чем защищённых счастливчиков. Поэтому нам готовы платить тонны золота. Мы уникальны. Бессердечны. Бесчувственны и жестоки.

Артур вынул куклу и помахал ею перед моим лицом.

— Хочешь сам?

Я, скривившись, отвернулся. Зачем он издевается, ведь прекрасно знает насколько мне сейчас плохо. Как меня корчит от тоски по потерянной любви.