очень люблю Тихий океан.

Мне нравится приехать на мотоцикле на берег, сесть на песок и смотреть на это прекрасное творение природы, ловя на коже капельки воды, думать о своем, «собираться с мыслями», когда этого требует жизнь, ловить в своих волосах ветер или просто сидеть с пустотой внутри, забывая о времени и пространстве. В общем, я люблю здесь бывать, причем одна и часто ночью.

Доктор Сэм сообщил нам, что из-за аврала на работе выходные на ближайшие две недели отменяются, дежурств, пациентов будет больше, поскольку отделение скорой неотложной помощи на время проведения проверки закрыли из-за проблем с лицензиями и какими-то коррупционными вопросами.

Я поднялась на 5 этаж больницы, зашла в ординаторскую, прошла в раздевалку к шкафчику, где меня уже ждал отутюженный комплект медицинской одежды, сняла с себя кольцо Джима, которое всегда ношу на большом пальце левой руки, и переоделась. На сегодня было запланировано 2 операции, которые прошли в штатном режиме, все пациенты выжили, что не могло не радовать, но, как говорится: «не расслабляйтесь доктора, день еще не закончен».

Когда было уже 18.00 сообщили о поступлении раненых с места обрушения торгового центра в соседнем городе, служба спасения доставила пострадавших в нашу больницу вертолетом. Пять операционных уже были готовы.

Из всех событий этого рабочего безумства не давал покоя маленький пациент, который 5 часов пролежал на операционном столе, пока наша бригада во главе со мной возвращала его к жизни.

Это мальчик афроамериканец, которому исполнилось только 11 месяцев, когда он с родителями и двумя старшими братьями находился в торговом центре, где и произошло обрушение. Если честно, то никто из врачей не хотел браться за операцию такого маленького пациента, шансы были невелики, а отписок и разбирательств в случае летального исхода — море. Но я верила, что справлюсь и заявила, что прооперирую этого пациента, хоть Сэм и говорил, что лучше отправить малютку в детский центр, но тот, кстати, тоже был переполнен ранеными.

И вот я стою в операционной, а передо мной маленький славный африканец по имени Лемаркус, находящийся под наркозом. Я не могу дать умереть этому ребенку, смерти еще одного африканского мальчика на моих глазах не допущу.

Пока шла операция, сердце пациента дважды отказывалось работать, но мы боролись. Я мысленно обращалась к Лемаркусу, прося его держаться и верить, ведь его имя означает Воин. И мне казалось, что он меня слышит.

Анестезиолог — молодой, но перспективный врач Андерс, с которым мало кто пока общался, но у меня вызывающий доверие, все время оставался хладнокровным и сосредоточенным, спасибо ему за это. Медсестры, с которыми мы знакомы еще по волонтерской работе, действовали слаженно, но каждый из нас молил Вселенную помочь спасти самого маленького пациента из всех, кто поступил к нам в больницу.

Когда показатели малыша стали приходить в норму, мы выдохнули, наша команда справилась.

Я вышла из операционной, ко мне навстречу устремились родственники маленького пациента, которые услышали самые желанные слова: «Операция прошла успешно, Лемаркус будет жить, но пока будет в реанимации, за ним надо понаблюдать».

После этих слов навзрыд заплакала молодая женщина — мама ребенка, она хотела встать, но на нервной почве была не в состоянии. Я подошла к ней, села на корточки, она протянула ко мне руки и обняла, я погладила ее по спине и сказала: «Вы дали правильное имя своему сыну. Он действительно Воин».

Когда через некоторое время я зашла в ординаторскую, то увидела Мартина, сидящего в кресле.

«Ты как к нам попал?» — спросила его, собираясь упасть на кресло.

Он усмехнулся, встал и сказал: «Ждал тебя. Ты когда последний раз ела? Пойдем, перекусим».

Я же хотела спать, хотя желудок урчал как двигатель моего байка. Мартин взял меня за плечи, вытолкал из кабинета и потащил в круглосуточное кафе больницы, где мы заказали чай с лимоном, который я очень любила, два горячих бутерброда и шоколадку. Если честно, сил еле хватало жевать.

Мартин окинул меня уставшим взглядом и сказал: «Марусь (так сейчас называл только он меня, и то наедине, зная, что у меня русские корни и так любил ко мне обращаться папа), тебя сегодня назвали Ангелом».

Я удивленно подняла брови и своими зелеными глазами посмотрела на друга: «Почему Ангелом?»

Мартин поправил прядь моих волос, вздохнул и сказал: «Парамедики родителей мальчика предупредили, что шансов выжить у него нет, но он попал в твои руки, ты рискнула и провела успешную операцию».

«Вся наша работа — сплошной риск, Мартин, ты ведь это знаешь. Сам сколько раз спасал людей. И к тому же…», — я замолчала, и друг понял меня.

— Это из-за Джима?

— Да. Я не могла потерять на своих руках еще и Лемаркуса.

Мартин знал, что тема Джима для меня самая болезненная в жизни и не стал докучать ее продолжением.

Мартин — единственный мой друг. Подруг у меня никогда не было, хотя в школе, университете я хорошо общалась с девочками. Но дружбы, девчачьих разговоров, охов, вздохов по мальчикам не было. Я какая-то неправильная девочка. А может быть это связано с тем, что со мной всегда был самый лучший на свете — Джим, и я больше ни в ком не нуждалась. Мне всегда было легче общаться с парнями. Да и характер у меня, несмотря на достаточно женственную внешность, был мужским, как оказалось.

Мы вышли из кафе и решили, что все равно до начала нового дня оставалось несколько часов, не мешало бы вздремнуть. Поговорив на отвлеченные темы, даже попытавшись пошутить, мы разошлись по своим отделениям. Перед этим Мартин на правах старшего брата, как он любил себя называть, и как я его реально воспринимала, погладил меня по голове, поцеловал в макушку (разница в росте ему это позволяла: мои 1 м 65 см против его 1 м 87 см) и дал наказ выспаться.

В ординаторской кроме меня не было никого. Я села в кресло, свернулась калачиком, накрывшись курткой, и уснула.

Сквозь сон мне показалось, что кто-то нежно погладил меня по голове и поцеловал в лоб, но сил открыть глаза не было.

Проснулась я от звонка будильника на телефоне, осталось 40 минут до начала нового рабочего дня, на диване ординаторской, а не в кресле, где засыпала, но не придала этому особого значения, ибо имею привычку вставать, иногда ходить по ночам.

В середине дня неотложка привезла мужчину с тремя огнестрельными ранениями, обширным внутренним кровотечением и потерей крови, которого сопровождала «свита» из телохранителей.

Как раз в этот момент я допивала кофе, наслаждаясь целым часом отдыха между операциями. Следующая не должна была вызвать проблем, поскольку была плановой.