повылезало в тех краях совсем уже странное и подозрительное… Чего и словами нормально не опишешь, пока сам не столкнешься, а опосля может и говорить-то уже не сможешь…

Ричард, привыкший скорее болтать, а не слушать, начал нетерпеливо ерзать, с трудом удерживая язык за зубами.

— Бандиты… Эка невидаль? Испокон веков от них покоя не было! Ничего, привыкли помаленьку. Не в этом тут дело, не в этом!

— Уж не Ханство ли воду мутит? Мало им своих земель, на чужие посягнули?

— А что? И-то верно! У них все степи да пустыни, вот и решили по наши леса и черноземы повадиться.

— До поры до времени, пока Император им шеи не намылит и обратно не прогонит!

Мужики дружно рассмеялись, и на этом разговор мог бы спокойно закончиться, но тут вмешался молчавший до этого Ричард. Он расстегнул несколько верхних пуговок на своей жилетке, поправил очки и, вдохнув полной грудью, откашлялся.

— У нас в Конгломерате Ив, как должно быть, вам всем известно, есть Парийский Оракул, слава которого выходит далеко за пределы прекрасного…

— Ты смотри, опять завелся! Коль есть что по делу сказать — давай, а не эти твои, интермедии… — к мужскому смеху добавился и более звонкий женский.

Тут-то бы Ричарду расстроиться и даже оскорбиться, но не из подобного теста был сделан «знаменитый» историк из Ив.

— Государства, — он даже закатил глаза, совсем не глядя на слушателей.

— Давайте его поколотим! — предложил довольно крупный детина с ободранными кулаками. — Ну как замолчит?

— Господа! Меня очень сильно задели ваши слова о событиях на востоке. Поимейте же терпения! Сейчас я вам кое-что расскажу, ибо все это было предсказано Оракулом добрую сотню лет назад, когда ваш покорный слуга еще даже не родился.

— Вот же ж тогда было здорово, — вставил какой-то остроумный юноша.

— Пусть расскажет, — Авраил, переставший притворяться спящим, сидел спиной к борту повозки и во все глаза рассматривал двигающийся в противоположном направлении лес.

— О, мой друг! — воскликнул Ричард. — Для тебя, все, что угодно!

Когда они стали друзьями, было загадкой.

— Оракул предсказал, что Великие Бедствия придут с Востока и поразят все известные человечеству земли до самого водного покрова. И падет на наши головы огненный дождь, и погибнет мир, каким мы его знаем, и возродиться человечество в первобытном облике, и ждут его долгие годы забвения и постепенного развития! — говорящий поднял ладони к небу и для достижения наилучшего эффекта перестал дышать.

Слушающие его пассажиры замолкли, почесывая затылки, шикая на детей и о чем-то усиленно задумавшись.

— Сумасшедший, — наконец прокомментировал верзила. — Может, все-таки поколотим?

Благостное выражение лица быстро сошло с Ричарда и он немного сконфузился. Похоже, сталкиваться с подобной реакцией на слова о Великих Бедствиях ему еще не доводилось.

— Нихай его, вроде не буйный, — отмахнулся другой мужчина, обнимая жену. — Нам, так и вовсе, сходить у Башни.

— Дикари, — историк вернулся на свое место. — Ну ничего, вот доберусь до границы с Белой пустыней — самолично во всем и разберусь! Уверен, пророчество Оракула начало сбываться…

Эти его слова уже никто не слышал, вернувшись к своим делам, сну и созерцанию проплывающих мимо пейзажей. Возница присвистнул на лошадей, и экипаж поехал немного живее. К вечеру, как и было обещано, вдали, за небольшим лесом, начала вырисовываться устремившаяся к небу Башня. Это была самая первая сторожевая твердыня Империи, и многие справедливо считали, что между ней и Столицей пролегают самые безопасные земли Морасии. И чем сильнее отдаляться от нее к горному хребту перед Белой пустыней — тем больше у человека шансов столкнуться с дикой и необжитой природой и группами осмелевших разбойников.

Караван остановился на окраине прилегающего к Башне города. Он был крупнее и выше всех предыдущих и имел при себе не какую-то почтовую станцию, а самый настоящий вокзал.

Часть путешественников тут же собрала свои вещички и была такова. Остались лишь те, чей путь лежал дальше. Среди них находился историк и Авраил, и так же группа одиноких мужчин. Семейные в большинстве своем сошли, но среди ожидающих прибытия извозчиков топтались несколько пар с детьми. Повозки подали почти сразу. Они оказались чуть меньше, и их количество сократилось до трех. Вещи разрешили погрузить уже сейчас, а вот отправление назначали на раннее утро, отчего пассажирам предлагалось либо идти спать в отдельное помещение на плотно стоящие друг к другу койки, либо бродить по городу, в котором велась довольно-таки сносная ночная жизнь.

Неунывающий Ричард, скраб которого помещался в крохотную наплечную сумку, по привычке засунул в карманы руки и направился к ближайшей вывеске питейного заведения искать приключений. Пока шел внимательно осмотрел все особенности местной архитектуры, пошутил, как умел, с торгующими собой дамами и смело протиснулся сквозь скрипящие двери кабака.

В зале оказалось сильно накурено. Трубки были практически у всех, а вдобавок, камин порядком подзабился, и выхлоп тянуло внутрь. Открытые окна не спасали, но никого это, кажется, не беспокоило. Здесь пили. И пили вдрызг, на полную катушку. Поэтому о таких мелочах как свежий воздух попросту не заботились.

Полненький историк прошел между столиками, заранее извиняясь перед сидящими за ними людьми, и взобрался на высокий стул у барной стойке.

— Кварту пива, пожалуйста!

— Пожалуйста, — фыркнул хозяин, но напиток все-таки подал.

Кружка с грохотом опустилась на столешницу, разбрызгивая по сторонам пену, и испачкав чудный жилет Ричарда. Он тут возмутиться, но беззубая улыбка соседа быстро вернула его к реальности и даже заставила отвернуться. Однако, было уже поздно.

— И хто это у нас тут такой вешливый и недовольный? — прошаркал мужчина в замызганной рубахе с рубцом около левого уха.

Он сидел от историка справа и монотонно тыкал между пальцами ножом.

— Ричард, историк. Очень… приятно.

— Ишторик… Што? — клинок замер в воздухе, ожидая пока его хозяин закончит свою мыслительную деятельность. — Ну, рашшкаживай!

— А…

— Ишторию! Ты ше ишторик! Шам шкажал!

Ричард снял очки и потер переносицу. Все заготовленные годами слова куда-то подевались, и сидящий рядом человек начал терять терпение. Ситуацию спасло внезапное появление какого-то растрепанного и запыхавшегося мужчины, который ввалился в таверну, откидывая своим телом створки.

— Башня! Башня горит! — крикнул неизвестный и выбежал обратно на улицу.

В кабаке началось движение. На сознательных граждан посетители таверны никак