Игнатьевым, — резко перебил его главврач и бросил трубку.
— Останови машину, Алексеич! — потребовал доктор.
— Григорич, у меня приказ начальника! Извини, не могу.
— Алексеич, не бери грех на душу! Там человек вот-вот бросится под поезд. И если это случится, то часть ответственности будет на тебе.
— А что я скажу Петровичу?
— Скажи, что я сбежал. Просто открыл дверь и вышел из машины на светофоре.
— Тогда так и сделай.
Шофёр резко остановился, и пассажир буквально выскочил из машины, выключив на ходу телефон.
*** — Добрый день. Меня зовут Михаил Григорьевич Рауцер. Я сотрудник психоневрологического диспансера. Как вас зовут? — Вас мне ещё тут не хватало, Михаил Григорьевич Рауцер! Пришли отговаривать меня не «садиться» на поезд? — рассмеялся Саня Иванов. — В общем-то, да. И на какой поезд планируете «садиться»? — На ближайший. А-ха-ха! — А билет у вас есть? — У меня проездной. А-ха-ха! — Это случайно не он торчит из заднего кармана? — спросил Григорич и закурил сигарету. — Будете? — Я не курю! — резко отказался молодой человек и изменился в лице, а потом достал из заднего кармана джинсов помятую объяснительную, которую он машинально взял с собой, чтобы выбросить, когда в спешке собирался в больницу к жене. Пробежав ещё раз глазами по тексту, он порвал листок и выбросил эти куски со словами: — Нет! Это не он! На счастье психиатра, часть рваных фрагментов листка упала прямо к его ногам. Подняв их, он смог определить фамилию, имя, должность, место работы. Также в руках оказался фрагмент с тексом «простите ме» — Очень приятно, Александр Александрович. Раз уж у вас проездной, могу ли я вас попросить пропустить хотя бы один поезд? — вежливо попросил врач, глядя, как вдалеке замаячил фонарь локомотива. — Это ничего не изменит. Благо менты оцепили пешеходную часть моста с двух сторон по краям от Иванова, и шум, доносившийся от судачивших зевак, не так сильно мешал взаимодействию с Александром. Но вот со стороны проезжей части поначалу находились многие уникумы, которые, проезжая, сигналили, но потом их стали тормозить дэпээсники, и таковых заметно поубавилось. — Изменит, ещё как! Возможно, вы сможете помочь одному человеку, чтобы не последовал вашему примеру. — Что за чушь? Какому ещё человеку? — Мне! — коротко заключил Рауцер. — Это каким же образом? — Таким, что если у меня не получится помочь вам, то придётся тоже писать объяснительную и впоследствии, вероятно, оказаться на вашем месте. — То есть вы хотите, чтобы я поменялся сейчас с вами местами, что ли? Чтобы не вы помогали мне, а я вам? Вы серьёзно? — Да. Абсолютно серьёзно, — невозмутимо прокричал Рауцер, чтобы заглушить грохот проходившего под мостом поезда. — Это какой-то абсурд! — проорал в ответ Саня. — Не вижу ни одной причины, по которой я должен помогать вам! Да и какое-то слишком большое значение придаёте вы этой бумажке. Пытаетесь зацепиться за воздух. — Но для меня это, можно сказать, знак свыше. Возможно, мне тоже нужно прощение. И вы можете помочь мне с этим, — сказал Михаил Григорьевич и случайно увидел в толпе людей пару едва узнаваемых лиц. Это стало отвлекать его от диалога с Александром, так как он начал напрягать память и пытаться вспомнить, кто эти люди. — Я ни в чьём прощении более не нуждаюсь, Михаил Григорьевич. В этом мы не похожи. Тут вы промахнулись. Зря я пропустил поезд. — Ну, тогда я за вами буду. Или, может быть, пропустите меня вперёд? Хотя нет. В дневное время суток совершать суицид — это моветон, — неожиданно выдал доктор и наконец-то вспомнил тех двух человек. Это были опера, которые находились с ним во время вызова по морпеху. И сейчас один из них, поймав взгляд Рауцера, жестом руки приглашал его к себе. А второй сделал это кивком головы. Григорич ощущал себя словно в силках. С двух сторон мост был перекрыт ментами, которые уже наверняка получили команду задержать его. Но сделать это прямо сейчас не могли, чтобы при приближении не спровоцировать Александра на суицид. Безусловно, никаких доказательств относительно деятельности Рауцера не было и что-либо вменить ему было практически нереально. Но он прекрасно понимал другое. Что пресловутый пожар с кучей погибших вызовет огромный резонанс в обществе и государственной машине нужно будет найти козла отпущения, чтобы, предварительно перемолов его через свои жернова, принести на алтарь этому самому обществу. А какой-то одинокий врач-психиатр идеально мог подойти на эту роль. Врач, который по результатам судмедэкспертизы выстроил некорректную схему лечения, чем довёл пациента до острого приступа и тот совершил поджог. Какая складная картина получается! Так они доберутся и до танатизма. А там точно пиши пропало. Учитывая, с какой скоростью видеоролик распространялся по сети и набирал популярность. Казалось бы, наш герой всё предусмотрел, но, как это обычно бывает, беда пришла откуда не ждёшь. И единственной соломинкой к спасению сейчас являлся жалкий неудачник Санька Иванов, который мог бы вытащить его шкуру из колоссальных неприятностей. Их словно связывала между собой невидимая пуповина. Надо было только убедить этого болвана не обрывать её, а именно не заканчивать свою никчёмную жизнь самоубийством именно сейчас. Когда по его вызову приехал именно Михаил Григорьевич Рауцер. «Завтра — пожалуйста! Послезавтра — пожалуйста! Да хоть сегодня вечером пусть вскроется в горячей ванне, но не сейчас!» — думал доктор. И всё было бы ничего, если бы не одно «но». Не так. Если бы не одно НО… — Что вы несёте? Какой ещё нахрен моветон? — Самый что ни на есть обычный. Куча народа. Камеры. Фото. Видео. Зачем вам нужно это внимание толпы? — Я никого сюда не приглашал. Включая вас. Но тут вы правы: чем больше я тяну с этим, тем больше ненужного внимания. — Тогда, может, имеет смысл отложить данное мероприятие? Ну, или воспользоваться другим способом? — Какой же вы хитрец, однако! Хотите, чтобы я согласился на ваше предложение и после этого меня упекли в вашу психушку? — Я всего лишь хочу помочь вам, Александр Александрович. — Я не чувствую этого. «Ну, тогда прыгай под поезд, ущербное ничтожество!» — подумал Григорич и снова закурил, предварительно произнёся: — Отчего же? — Оттого, что вы сами нервничаете. Курите вон одну за одной. Как будто это вас лично касается. — Именно так. Я же уже сказал. — Тогда вам сильно не повезло сегодня. Как, собственно говоря, и мне, — вдруг расхохотался Санёк. — Ну как сказать… Как сказать… При любом раскладе я получу своё, откровенно
*** — Добрый день. Меня зовут Михаил Григорьевич Рауцер. Я сотрудник психоневрологического диспансера. Как вас зовут? — Вас мне ещё тут не хватало, Михаил Григорьевич Рауцер! Пришли отговаривать меня не «садиться» на поезд? — рассмеялся Саня Иванов. — В общем-то, да. И на какой поезд планируете «садиться»? — На ближайший. А-ха-ха! — А билет у вас есть? — У меня проездной. А-ха-ха! — Это случайно не он торчит из заднего кармана? — спросил Григорич и закурил сигарету. — Будете? — Я не курю! — резко отказался молодой человек и изменился в лице, а потом достал из заднего кармана джинсов помятую объяснительную, которую он машинально взял с собой, чтобы выбросить, когда в спешке собирался в больницу к жене. Пробежав ещё раз глазами по тексту, он порвал листок и выбросил эти куски со словами: — Нет! Это не он! На счастье психиатра, часть рваных фрагментов листка упала прямо к его ногам. Подняв их, он смог определить фамилию, имя, должность, место работы. Также в руках оказался фрагмент с тексом «простите ме» — Очень приятно, Александр Александрович. Раз уж у вас проездной, могу ли я вас попросить пропустить хотя бы один поезд? — вежливо попросил врач, глядя, как вдалеке замаячил фонарь локомотива. — Это ничего не изменит. Благо менты оцепили пешеходную часть моста с двух сторон по краям от Иванова, и шум, доносившийся от судачивших зевак, не так сильно мешал взаимодействию с Александром. Но вот со стороны проезжей части поначалу находились многие уникумы, которые, проезжая, сигналили, но потом их стали тормозить дэпээсники, и таковых заметно поубавилось. — Изменит, ещё как! Возможно, вы сможете помочь одному человеку, чтобы не последовал вашему примеру. — Что за чушь? Какому ещё человеку? — Мне! — коротко заключил Рауцер. — Это каким же образом? — Таким, что если у меня не получится помочь вам, то придётся тоже писать объяснительную и впоследствии, вероятно, оказаться на вашем месте. — То есть вы хотите, чтобы я поменялся сейчас с вами местами, что ли? Чтобы не вы помогали мне, а я вам? Вы серьёзно? — Да. Абсолютно серьёзно, — невозмутимо прокричал Рауцер, чтобы заглушить грохот проходившего под мостом поезда. — Это какой-то абсурд! — проорал в ответ Саня. — Не вижу ни одной причины, по которой я должен помогать вам! Да и какое-то слишком большое значение придаёте вы этой бумажке. Пытаетесь зацепиться за воздух. — Но для меня это, можно сказать, знак свыше. Возможно, мне тоже нужно прощение. И вы можете помочь мне с этим, — сказал Михаил Григорьевич и случайно увидел в толпе людей пару едва узнаваемых лиц. Это стало отвлекать его от диалога с Александром, так как он начал напрягать память и пытаться вспомнить, кто эти люди. — Я ни в чьём прощении более не нуждаюсь, Михаил Григорьевич. В этом мы не похожи. Тут вы промахнулись. Зря я пропустил поезд. — Ну, тогда я за вами буду. Или, может быть, пропустите меня вперёд? Хотя нет. В дневное время суток совершать суицид — это моветон, — неожиданно выдал доктор и наконец-то вспомнил тех двух человек. Это были опера, которые находились с ним во время вызова по морпеху. И сейчас один из них, поймав взгляд Рауцера, жестом руки приглашал его к себе. А второй сделал это кивком головы. Григорич ощущал себя словно в силках. С двух сторон мост был перекрыт ментами, которые уже наверняка получили команду задержать его. Но сделать это прямо сейчас не могли, чтобы при приближении не спровоцировать Александра на суицид. Безусловно, никаких доказательств относительно деятельности Рауцера не было и что-либо вменить ему было практически нереально. Но он прекрасно понимал другое. Что пресловутый пожар с кучей погибших вызовет огромный резонанс в обществе и государственной машине нужно будет найти козла отпущения, чтобы, предварительно перемолов его через свои жернова, принести на алтарь этому самому обществу. А какой-то одинокий врач-психиатр идеально мог подойти на эту роль. Врач, который по результатам судмедэкспертизы выстроил некорректную схему лечения, чем довёл пациента до острого приступа и тот совершил поджог. Какая складная картина получается! Так они доберутся и до танатизма. А там точно пиши пропало. Учитывая, с какой скоростью видеоролик распространялся по сети и набирал популярность. Казалось бы, наш герой всё предусмотрел, но, как это обычно бывает, беда пришла откуда не ждёшь. И единственной соломинкой к спасению сейчас являлся жалкий неудачник Санька Иванов, который мог бы вытащить его шкуру из колоссальных неприятностей. Их словно связывала между собой невидимая пуповина. Надо было только убедить этого болвана не обрывать её, а именно не заканчивать свою никчёмную жизнь самоубийством именно сейчас. Когда по его вызову приехал именно Михаил Григорьевич Рауцер. «Завтра — пожалуйста! Послезавтра — пожалуйста! Да хоть сегодня вечером пусть вскроется в горячей ванне, но не сейчас!» — думал доктор. И всё было бы ничего, если бы не одно «но». Не так. Если бы не одно НО… — Что вы несёте? Какой ещё нахрен моветон? — Самый что ни на есть обычный. Куча народа. Камеры. Фото. Видео. Зачем вам нужно это внимание толпы? — Я никого сюда не приглашал. Включая вас. Но тут вы правы: чем больше я тяну с этим, тем больше ненужного внимания. — Тогда, может, имеет смысл отложить данное мероприятие? Ну, или воспользоваться другим способом? — Какой же вы хитрец, однако! Хотите, чтобы я согласился на ваше предложение и после этого меня упекли в вашу психушку? — Я всего лишь хочу помочь вам, Александр Александрович. — Я не чувствую этого. «Ну, тогда прыгай под поезд, ущербное ничтожество!» — подумал Григорич и снова закурил, предварительно произнёся: — Отчего же? — Оттого, что вы сами нервничаете. Курите вон одну за одной. Как будто это вас лично касается. — Именно так. Я же уже сказал. — Тогда вам сильно не повезло сегодня. Как, собственно говоря, и мне, — вдруг расхохотался Санёк. — Ну как сказать… Как сказать… При любом раскладе я получу своё, откровенно