Бова
пировал с ними день который.
Весела была, скажу я вам, гулянка:
скатерти на столах самобранки,
на них яств земных, ой, немерено!
Медовуха бочками мерена,
по усам у Бовы стекает.
А медведи гостю байки бают.
Вот так тридцать лет и три года
песни, пляски, текли хороводы
вокруг Бовы и длинных столов:
промывание, то бишь, мозгов!
А когда в голове стало пусто у королевича, то квашеная капуста заменила все блюда: съесть решили парнишку, покуда он разжирел да обмяк. И причина нашлась: «Так как вооружён богатырь и опасен, а по сему лес наш прекрасный надлежит уберечь от народа!» Точка, подпись: Природа.
И как водится на белом свете, если есть богатырь, то его дети — лишний довесок к сказке, поэтому мы не потратим на них ни единого слова. Сжечь решено было Бову! Звери кострище соорудили, королевича быстро скрутили, к столбу позорному привязали и откуда-то спички достали, да подпалили как бы случайно. – Вот те и вся наша тайна! — косолапые дружно хохочут, птицы на ветках стрекочут. Горит богатырь дотла! Плачет Природа сама.
* * *
А королевич в свою сказку опускался, дух его обратно в атомы сбирался, мозг на место потихоньку вставал: – Лишь бы мой народ меня признал!
В народе его ждали не дождались, по хатам искали, плевались. Не найдя, вздохнули облегчённо. Кончился век богатырский, почёстным пирам даёшь начало! Только жалобно Настасья кричала. Да кто ж её, Настасью, будет слушать? Народ брагу пил, мёд кушал.
Но богатырь всё же вернулся. Николай умом перевернулся, Забава Путятична в рёв, а Настя милая не разберёшь: то ли плачет, то ли смеётся. Ведь жёнам больше всех достаётся, когда у мужчин веселье: война или глупо похмелье.
Вот и сказке нашей КОНЕЦ. А ты знай теперь, что есть гонец между небом и землей королевич Бова мой!
А когда в голове стало пусто у королевича, то квашеная капуста заменила все блюда: съесть решили парнишку, покуда он разжирел да обмяк. И причина нашлась: «Так как вооружён богатырь и опасен, а по сему лес наш прекрасный надлежит уберечь от народа!» Точка, подпись: Природа.
И как водится на белом свете, если есть богатырь, то его дети — лишний довесок к сказке, поэтому мы не потратим на них ни единого слова. Сжечь решено было Бову! Звери кострище соорудили, королевича быстро скрутили, к столбу позорному привязали и откуда-то спички достали, да подпалили как бы случайно. – Вот те и вся наша тайна! — косолапые дружно хохочут, птицы на ветках стрекочут. Горит богатырь дотла! Плачет Природа сама.
* * *
А королевич в свою сказку опускался, дух его обратно в атомы сбирался, мозг на место потихоньку вставал: – Лишь бы мой народ меня признал!
В народе его ждали не дождались, по хатам искали, плевались. Не найдя, вздохнули облегчённо. Кончился век богатырский, почёстным пирам даёшь начало! Только жалобно Настасья кричала. Да кто ж её, Настасью, будет слушать? Народ брагу пил, мёд кушал.
Но богатырь всё же вернулся. Николай умом перевернулся, Забава Путятична в рёв, а Настя милая не разберёшь: то ли плачет, то ли смеётся. Ведь жёнам больше всех достаётся, когда у мужчин веселье: война или глупо похмелье.
Вот и сказке нашей КОНЕЦ. А ты знай теперь, что есть гонец между небом и землей королевич Бова мой!