Лев Рахлис На повороте дней

На любителя. Встреча с писателем

От автора

Начну с небольшого путешествия по страницам нескольких номеров

литературного альманаха, который так и называется — «На любителя».

Открываю первый попавшийся наугад номер.

Вот отрывок из стихотворения Кирилла Ковальджи:

«Меня оперировали

С наркозом и без наркоза.

Удалили Сталина,

Пришили Хрущева,

Вырезали социализм,

Атеизм, дружбу народов,

Подключили церковь, рынок,

Ампутировали романтику,

Открыли секс»…

А дальше — больше: бездонный мир поэзии интереснейшего поэта, в который я и попытался без суеты и спешки погрузиться.

А вот еще один фрагмент — из романа Ю.Мамлеева:

«Оскар Петрович Лютов, когда еще был во чреве матери, хохотал. Точнее, Бог ему судья, сама мамаша утверждала так, потому что постоянно видела его во сне хохочущим, первый раз — месяца за два до родов. Но зато из Оскара Петровича получился впоследствии большой ученый»…

Эти несколько строчек, когда я к ним прикоснулся, побудили меня прочесть залпом весь отрывок, опубликованный в альманахе. И я не пожалел, потому что проза оказалась высочайшей пробы.

А вот что-то уж совсем знакомое, времен моей юности:

«Сижу на нарах,

Как король на именинах,

И пайку серого желаю получить.

Сижу, гляжу в окно,

Теперь мне все равно,

Я никого уже не в силах полюбить»…

Всегда считал — песня народная. Выяснилось — ничего подобного! У блатной, вроде бы анонимной песни есть автор, поэт, которого не спутаешь ни с кем — Глеб Горбовский!

И так в каждом номере альманаха открывается для меня нечто такое, мимо чего уж никак не пройти: хочется задержаться, постоять, подумать.

И все это благодаря человеку, который в силу своей, я бы сказал, некоторой старомодности, что ли, не утратил вкус к слову, к поэзии, к литературе, и издает свой, тоже несколько по нынешним временам старомодный журнал самым что ни на есть старомодным способом — без единой рекламы.

Для читателя-то это, возможно, и хорошо, а вот каково издателю?

Но об этом лучше всего спросить у самого издателя. Пусть лучше он сам и расскажет о себе и о своем детище.

Последним поездом

Рассказывает Геннадий Петрович Сквиренко

В какой-то момент, уже находясь здесь, в Атланте, я пережил очень тяжелый кризис, когда однажды понял, что безнадежно отстал от литературного процесса, происходящего в России. Новая литература, новые имена. Новые веянья. И, оказавшись в растерянности, я не знал, как можно запрыгнуть на последнюю подножку последнего вагона последнего уходящего поезда.

И вдруг такая идея, вроде бы случайная на первый взгляд, но в то же время и закономерная — журнал.

Еще живя в Кишиневе, я делал какие-то издательские попытки, но не очень, прямо скажем, успешные. Я тогда не мог расстаться с мыслью о том, что издание должно кормить издателя. Понадобилось какое-то время, чтобы отказаться от этой иллюзии. И вот когда я понял, что деяние такого рода — это детище любви, а не расчета, тогда я и решился на такой вот непростой поступок — запрыгнуть на последнюю подножку последнего вагона последнего уходящего поезда, каковым и стал для меня журнал.

С миру — по нитке

Для каждого профессионального литератора издание собственного журнала или газеты — одно из мечтаний.

Я работал во многих газетах, во многих журналах и в принципе кухню издательскую освоил. С точки зрения профессиональной я как бы был к этому подготовлен. Но условия жизненные не позволяли.

Думаю, что только в Америке это можно осуществить. Потому что сами по себе расходы на издание, если все делать самому, не велики. Я укладываюсь в смету зарплаты моей жены. Нашлись еще и люди, которые стали мне немножко помогать: кто деньгами, кто бумагой, кто множительной техникой. Как говорится, с миру — по нитке.

Почему небольшой тираж?

Потому что мы отказались от общепринятой идеи, что тираж делается так, как, скажем, рыба мечет икру. Наугад. Что выживет, то и выживет. Наш журнал распространяется по заявкам. Бесприцельного икрометания у нас нет. Мы знаем, для кого делаем, и тот, кто заказал, знает, что он собирается получить. Здесь происходит стопроцентный контакт с читателем и стопроцентная обратная связь.

Сейчас наш журнал формируется в основном из разделов прозы и поэзии. Есть раздел с литературными заметками, есть раздел с юмористическими материалами, детская страница.

А начиналось все это, как вы понимаете, не сегодня.

Как я учился?

Дорога к самому себе оказалась довольно извилистой, со спусками и подъемами.

Учился я поначалу в Ленинградской Военно-воздушной инженерной академии имени Можайского. Получил досрочно офицерское звание. Но ситуация армейской жизни вскоре оказалась мне не по нутру.

Тут я вспомнил про рекомендательное письмо маршала Жукова, которое хранил у себя — с правом поступить в любой ВУЗ Советского Союза без экзаменов.

Поэтому, не долго думая, вооруженный столь авторитетным письмом, я без труда поступил в Политехнический институт и закончил его.

Стал инженером-автоматчиком. Начал работать по специальности. И хотя служебная моя карьера складывалась довольно успешно, постоянно испытывал какой-то дискомфорт.

И вот однажды в Одессе, гуляя на берегу Черного моря, мечтательно глядя на морские горизонты, я вдруг почувствовал, что инженерная работа тоже не для меня, что я должен с ней распрощаться и начать писать.

Писать — вот что я должен делать!

А случилось это — я даже помню число — 15 июня 1964 года в 3 часа дня.

С этого времени я и веду отсчет своей литературной деятельности, которая, грех жаловаться, в общем, сложилась неплохо.

За спиной — 10 опубликованных книг.

Как я стал членом Союза советских писателей?

Как-то приехала к нам в Кишинев бригада московских писателей во главе с Семеном Ляндресом, заместителем редактора журнала «Вопросы литературы». Кстати, он же отец известного писателя Юлиана Семенова. Случилось так, что Семен Ляндрес в порядке исключения прочел мою первую рукопись и сразу же рекомендовал ее к изданию. Вскоре вышла моя первая книга, затем появилась вторая. И в возрасте 34 лет я стал членом Союза советских писателей. Надо заметить, что к тому времени я уже был студентом литературного института, который — тут я должен покаяться — сразу же и бросил. Зачем, думал я, учиться в литературном институте, если тебя, можно сказать, уже и без учебы признали писателем?

Поэт Николай Рубцов

А в Литературном институте я был свидетелем такого случая.