новогоднего блюда бургер с картошкой фри и Колой! Все встало с ног на голову в этом мире! Вот раньше — какие фильмы снимали! Какие песни пели! Прибавь звук телевизора, сыночка, пожалуйста. Пять минут, пять минут, бой часов раздастся вскоре! — пропела она.

Лиза почувствовала себя преступницей: в прошлый раз они с подружками именно так и встречали Новый год — с бургером, картошкой фри и Колой в алюминиевой баночке. И год вроде задался — вот с Лешкой познакомилась. Она украдкой посмотрела на дисплей мобильника. Прошло только шестнадцать минут и тридцать семь секунд, как она переступила порог этого дома.

— Не выношу этой современной манеры пялиться в телефон. Уберите, пожалуйста, Лизонька. — Ее тут же поймали с поличным.

— Извините, — сконфуженно пробормотала Лиза.

— Расскажите лучше о себе. Вы учитесь?

— Мам, хватит человека смущать. Давайте старый год проводим! — Он откупорил бутылку шампанского и наполнил фужеры.

— Я хочу поднять тост, — начала Лиза, вспомнив милый стишок про уходящий год.

— Лизонька, — деликатно перебила ее Илона Рудольфовна, — поднимают бокал, а тост говорят… Так что вы хотели сказать?

Лиза смешалась, и все стихотворные строчки выскочили из ее головы:

— Я… просто…

Лешка ободряюще подмигнул: «Давай, Лизон, не дрейфь».

— За все хорошее в уходящем! — выдавила Лиза.

— Оригинально, — иронично заметила Илона Рудольфовна.

— Прекрасный тост! — преувеличенно бодро воскликнул Леша.

Лиза протянула руку с фужером к центру стола и тотчас быстро отдернула. Ну что же она как заправский алкоголик? Сразу чокаться лезет. Лучше просто приподнять бокал и мило улыбнуться? Вконец разволновавшись, расплескала пенный напиток на белоснежную скатерть. Гостья скосилась на хозяйку, но ни один мускул не дрогнул на лице Илоны Рудольфовны. Бокалы издали мелодичный звон, Лизавета выдохнула. Все-таки чокаться в этом доме дозволялось. И загаживать скатерть (в пределах разумного) тоже.

— Алексиʹс! Могу я поговорить с гостьей? Ты лучше достань из духовки индейку и принеси нам. И, ради всего святого, используй для этой цели серебряное блюдо, а не как в прошлый раз — свалил птицу в контейнер и притащил к столу!

— Индейка же не стала менее вкусной от этого. Зато удобно: поел, крышечкой накрыл — и в холодильник! Да шучу я! Сделаю все как надо! — И он вышел из комнаты.

— Итак, Лиза, чем же вы занимаетесь? Работаете? Учитесь? — Хозяйка полностью переключила свое внимание на гостью.

— Я училась. Закончила в этом году.

— Вы хотите сказать: окончила. Верно, Лизонька?

Девушка кивнула.

— Окончили университет? — утвердительно спросила Илона Рудольфовна.

— Колледж, — извиняясь, ответила Лиза.

— Ммм… И какая же у вас профессия? Швея? Повар? — ее длинные пальцы отбивали дробь по краю фарфоровой тарелочки.

В ее словах слышалась насмешка, и Лиза одернула себя: будь начеку, не отвечай в таком же тоне. И как можно любезнее произнесла:

— Хореограф.

— Прекрасное начало для карьеры! Я в свое время тоже начинала с театрального училища, — заметно подобрела Илона Рудольфовна, ее руки взметнулись к подбородку. — А работаете где? Какая-нибудь студия классического танца?

Лиза ёрзала на венском стуле под пристальным взглядом гостеприимной хозяйки. Прошла целая вечность, а Лешка все не возвращался с кухни с этой чертовой индейкой.

— Можно и так сказать, — дипломатично ответила Лиза.

Да Илону Рудольфовну кондратий хватит, если она узнает, какой танец преподает подружка ее сына. Тверк*. Провокационный, экзотичный тверк. Два месяца назад она открыла свою студию в городе, и дела шли очень даже неплохо, от клиенток отбоя не было.

Наконец появился Леша:

— Дамы, прошу! Индейка с яблоками. Старинный рецепт моей бабушки.

Лиза ковыряла вилкой сочный окорочок. С детства не любила она ни курицы, ни индейки, но заикнуться об этом не смела. Правила приличия требовали совершенно другого. И она изо всех сил старалась соответствовать этим правилам. Жевала, периодически нахваливая ненавистное блюдо. Илона Рудольфовна ударилась в воспоминания о лучших временах, когда она играла в волшебной сказке «Ночь перед Рождеством», вспоминала какого-то «досточтимого» Эдуарда Петровича, который этим утром презентовал ей огромную корзину с фруктами. Лешка изредка поддакивал. Время тянулось чудовищно медленно.

Громыхнуло. Небо за окном озарилось яркими всполохами.

Илона Рудольфовна встала и плотно задернула портьеры.

— А в полночь? Что будет происходить в полночь? Алкоголики заправятся, врубят музыку на всю катушку. Или того хуже! Потащатся на улицу — горлопанить и запускать фейерверки. И ладно бы на центральную площадь! Но нет, в сквер! Ко мне под окна! Дикари, одним словом!

Лиза нервно сглотнула. В прошлую новогоднюю ночь она тоже была дикаркой. На губах ванильный вкус Колы, внутри опьяняющее ожидание новогоднего чуда. И во дворе своего дома в полночь она с подружками тоже распевала песню про маленькую елочку, которой холодно в лесу. И еще баловалась пиротехникой, совсем чуть-чуть. Колючие лучики бенгальских огней так приятно стрекотали кожу… Оправдание ей одно: в ту пору она не знала Илону Рудольфовну и потому не осознавала всей тяжести своего проступка.

Ей внезапно захотелось Колы. Она так и спросила.

— Этой гадости? Деточка, это же химия в чистом виде. Алексей, предложи гостье морс, вот где природные витамины.

Ей хотелось именно Колы.

А еще ей хотелось праздника.

Все когда-нибудь кончается и даже это тягостное ожидание. С детства она обожала последние часы уходящего года — предвкушение чуда, которое непременно свершится в будущем.

Лиза украдкой обернулась, чтобы взглянуть на напольные часы в ореховом корпусе. Минутная стрелка по-черепашьи подползала к двенадцати. Скоро эта каторга закончится. Лешка уже и такси заказал на час, надо просто немного потерпеть. Восемьдесят три минутки.

Еще вручить подарки и… Подарок! После боя курантов Илона Рудольфовна развернет сверток, который приготовила для нее Лиза. Выражение ее лица в этот момент страшно представить! Под елочкой ее ждал глиняный символ этого года — дракончик с добрыми глазками, который помимо эстетической роли играл еще и сугубо практическую, служил копилкой. Эстетику дракона мама Леши точно не оценит, чего доброго, оскорбится.

Что же делать? Остаться и терпеть это представление до конца. Не только до конца этого вечера, но и до конца их с Лешей совместной жизни. Из года в год, на каждом семейном празднике. Или бежать без оглядки, пока часы не пробили полночь.

Лиза зажмурилась.

У нее