М. КОРШУНОВ
РАССКАЗЫ СТАРОГО ШАХТЁРА

*

Рисунки Л. ХАЙЛОВА

М., «Дет. лит.», 1974

*

Писатель Михаил Павлович Коршунов написал для вас, ребята, уже несколько книг. Это и «Дом в Черёмушках», и «Клетчатое чучело», и «Мухоморовы шляпы», и «Друзья и знакомые». Книга «Рассказы старого шахтёра» выходит пятым изданием. Нам интересно знать, какие книги этого писателя вы читали и какие герои его книг вам понравились больше всего.

Пишите нам по адресу:

Москва, А-47, ул. Горького, 43.

Дом детской книги.

Ещё в детстве я был знаком, с одним старым шахтёром и любил слушать, как он рассказывал о прошлом Донбасса, о революции, о гражданской войне.

Я запомнил эти рассказы и собрал их в книжку для вас, ребята.

М. Коршунов

ЛИСТОВКИ

Листовки должны были прочитать все в городе. Можно ли такое сделать или нельзя? Рабочие механической мастерской «Вильде и К°» решили, что можно.

У себя на производстве они пользовались канифолью и маслом олеонафтом: канифолью натирали ремни, чтобы не соскакивали со шкивов, а олеонафтом смазывали детали машин и станков.

На жаровне, на которой грели паяльники, рабочие сварили в чугунце канифоль с олеонафтом.

А рано утром, как только над городом зародился рассвет, на деревянных столбах и заборах были расклеены листовки.

Полиция немедленно получила приказ от градоначальника — листовки уничтожить. Но не тут-то было: пропитанные клеем, они въелись в столбы и заборы, точно сами стали деревянными.

Полицейские пытались их содрать, смыть холодной водой, горячей — безуспешно.

Прошёл дождь — висят листовки…

Греет солнце — висят, не отсыхают…

В городе давно уже успели их прочитать, а они всё висят.

Тогда полицейские появились с рубанками. Злые и потные, бренча тупоносыми палашами, полицейские неумелыми руками начали строгать столбы и заборы.

И так, под пересмешки горожан и мальчишек, строгали они их до позднего вечера.

ПОСЛОВИЦА

Судили рабочего-агитатора. На суд был вызван свидетелем урядник Дудыкин.

Он стоял перед прокурором в полной выкладке: синий мундир, лакированные ремешки, жёлтая кобура, густо навощённые мазью сапоги; каблуки вместе, носки врозь. При этом он пялил грудь в малиновых шнурах — изображал усердие — и молчал.

Зал суда заполнили рабочие: процесс был объявлен открытым, показательным.

— Свидетель Дудыкин! — говорит прокурор.

— Я как есть, ваше высокородие! — хлопает каблуками урядник Дудыкин.

— Отвечайте суду, что выкрикивал этот человек на заводском дворе, какие слова? — И прокурор кивком показывает на рабочего-агитатора.

— Он… ваше высокородие, — мнётся, скрипит амуницией урядник.

Над головой прокурора в позолоченном багете висит портрет царя. Царь глядит упрямо на урядника.

— Ну… выкрикивал этакое…

— Что — этакое?

— Этакое такое…

Прокурор пытается прийти на подмогу уряднику:

— Что-нибудь неугодное правительству или императору?

— Да не-ет… — Урядник пыхтит, ёрзает шеей в тугом воротнике мундира.

— Ну, а что же? Отвечайте наконец.

— Пословицу.

— Пословицу?! — повторил удивлённый прокурор, сдёргивая тонкое золотое пенсне. — Какую?

— Народную пословицу.

— А какую именно?

Урядник с отчаянием вздохнул своей синей, в малиновых шнурах грудью, погромче прихлопнул каблуками и чётко отрапортовал:

— Долой царя!

БОМБА

В сыскной комнате вдоль стены на лавке сомлели от испуга, застыли жандармы. Их взгляды были направлены на стол, на котором лежала бомба — чёрная, гладкая, внушительная.

Только что в сыскную комнату ворвались неизвестные люди в пиджаках, внесли эту чёрную гладкую бомбу, положили её посреди стола и потребовали, чтобы не было никакого шевеления, а то-де, не ровён час, бомбочка злонамеренно пыхнёт, и от господ жандармов могут остаться одни фу-фу!..

Потом они выпустили из сыскной комнаты недавно задержанного коммуниста и провели от бомбы за дверь маслянистый гибкий шнур.

Кто знает, куда они его провели!..

Жандармы уныло сопели в своих тесных пыльных мундирах и не двигались, а только тянули к столу уши, прислушивались: не пущена ли в бомбе заводная пружина? Но, кроме гудения ленивой от жары мухи, которая время от времени стукалась об оконное стекло, и тогда внутри у мухи что-то особенно громко дребезжало, да осипшего мычанья коровёнки на соседнем дворе, ничего не было слышно.

Но вот в прихожей раздались торопливые резкие шаги, и в сыскную комнату почти вбежал жандармский офицер:

— Где арестованный, суконные идиоты?

Усики жандармского офицера топорщились, глаза от гнева побелели.

Один из жандармов с опаской кашлянул и тихо пробормотал:

— Осторожно, ваше благородие, бомба тут…

— «Бомба! Бомба»! — передразнил жандарма офицер, выхватил из ножен шашку и с маху рубанул по бомбе — хрясь!..

Жандармы вздрогнули. Бомба распалась на две половинки.

Это была крашенная чёрной краской, спелая, сочная тыква.

ДЕТИ ШАХТЕРОВ

— Все собрались? — спросил Прохор Герасимович.

— Все, — ответили ребята.

Сидели во дворе шахты, в тени старой водоотливной машины. Здесь было безопаснее всего: полицейские и чиновники из конторы сюда не заглядывали.

— Так вот, — сказал Прохор Герасимович. — Сегодня вечером перенесёте трубы и установите на терриконе, что от Байдановской шахты остался.

— Дядечка Прохор, Байдановский террикон — это тот, что возле полицейской управы, да? — поинтересовалась