застолье сближает коллектив.

— Соображаешь, — усмехнулась кузина.

Сашка выделил нам двух человек.

Я рассматривал пейзажи, потом откинулся на спинку и прикрыл глаза — голова ощущалась тяжеловатой. Задремал.

Разбудил меня стук открывающейся двери салона.

— Приехали, соня! — объявила Лада.

Я огляделся — мы были в поместье.

Петрович и его люди уже суетились около бронемашины. Выбрался из салона, меня качнуло.

Я взялся за дверь и помотал головой.

«Это не от пьянки и недосыпа, это что-то другое», — понял вполне ясно.

— Всё сделаем в лучшем виде, Лада Евгеньевна, — услышал я реплику Петровича.

К нам уже спешили две женщины в сопровождении троих слуг. Они вышли из центрального входа. Я двинулся к ним — встретились мы около одной из статуй.

— Сынок, дорогой, как себя чувствуешь? — обняла меня мать, одетая более просто, чем вчера.

— Отлично отдохнули, мам!

— Надеюсь, вы не напивались там до бесчувствия? — недоверчиво хмыкнула Алёна.

— Нет, всё в меру, сестрица.

— Отдохнули мы очень культурно, — услышал я голос подошедшей Лады.

Я высвободился из объятий матери, улыбнулся и снова покачнулся, ухватившись рукой за мраморный палаш статуи. В глазах заиграли звёзды, я ощутил всю мощь ауры накопителя.

— Ему плохо! — вскрикнула мать.

— Нормально, пить просто хочу, — поднял я ладонь.

— Действие лекарства проходит, это всё накопитель влияет, — с тревогой сказал Алёна.

— Поэтому нельзя задерживаться…

Я ощутил, как колени подкашиваются и начинаю проваливаться в сон.

Очнулся в своей комнате. На лбу был компресс, рядом была доктор Колпаковская-младшая.

— Пока всё нормально, но затягивать пребывание не стоит — нагрузка на организм растёт, действие лекарства почти закончилось, — говорила она обеспокоенным матери и Алёне.

Мать всхлипнула и утерла слезу сиреневым батистовым платочком.

— Я отрубился?

— Да, но это не обморок, а глубокий сон. Вы проспали полтора часа, Виктор, — повернулась ко мне доктор.

— Ого! Мне ещё собираться, — я оперся на локти.

— За это не переживай, милый, — бросилась ко мне мать и начала рыдать.

Голова была тяжелой, будто после недельной пьянки без сна и продыха.

«Вот она как влияет, мощь родовой магии».

— Ма, всё хорошо, я справляюсь!

Наконец, матушка отпустила меня и утирая слезы, вышла из комнаты.

Я не без труда встал. Алёна начала мне рассказывать, что и куда сложили, потом протянула список.

— Здесь всё написано и пронумеровано. Мы с Лебедевым всё нужное тебе погрузили, уже все поехало в аэропорт. Вы с Ладой летите чартером, в Москве будете примерно в половину девятого вечера по нашему времени.

— А отец где?

— Он приедет тебя проводить перед отлётом!

Я ощущал непроходящую слабость.

— Остаться с тобой? — спросила сестра.

— Нет, я уже пришёл в себя, хотя давление ауры ощущается! — помотал я головой.

Девушки вышли.

Несмотря на ощущение слабости, недосыпа и усталости, я переоделся в костюм, в котором был на приёме, поскольку одежду, книги и другие мелочи уже погрузили — два моих больших и два маленьких шкафа были почти пусты. Потом я взял планшет и набрал Анжелике.

— Привет, мой любимый! — в её голосе была радость.

— Привет, солнышко! В общем…

— А что у тебя с голосом, тебе плохо? — спросила она обеспокоенно.

— Сейчас не особо хорошо, но это пройдёт.

— Что случилось⁈

— Энджи, об этом потом. Мы скоро вылетаем, в Москве будем примерно в половину шестого или в шесть, разница во времени у нас с тобой три часа. Организуй грузовик, у меня столько всего с собой, что не знаю, куда это девать вообще.

— Хорошо, я позвоню Валику, он поможет! Милый, я переживаю за тебя!

— Да нормально, не переживай! До встречи!

— Жду с нетерпением, Вит!

Подарки отца я сложил в новенький кожаный портфель, который решил носить лично.

— Пора! — я оглядел комнату, подошёл к столу и положил ладонь на несколько секунд. — Ещё вернусь!

Вздохнув, вышел из комнаты, затворил дверь и пошёл вниз. Оглядев парк, повернулся в сторону центрального входа и увидел, что машину уже подали. Это был тот самый бронированный «Пузырёв-Сибиряк», черный полноприводный внедорожник, который забирал меня из аэропорта.

Я направился туда и вскоре увидел, что из дома вышли мать, сестра и кузина. Чуть сзади была доктор.

Я подошёл ко входу, мать спустилась и утирая слёзы, бросилась меня обнимать.

— Ма, ну я же не с концами уезжаю! Вернусь ещё, и ты можешь приезжать ко мне, ну, — сказал я мягко.

— Это всё мы виноваты, этот накопитель… — всхлипнула она.

Подошла Алёна, потрепала меня за голову, достала из сумочки карту и протянула матери.

— Сынок, возьми вот на расходы двадцать тысяч, — матушка протянула мне карту.

— Код — твой год рождения, — вздохнула Алёна и тоже утерла слезинку.

Я благодарно кивнул и спрятал её во внутренний карман.

— Блин, ну и так грустно, ма! А вы ещё плачете, вроде я на северный полюс уезжаю.

При этих словах мать ещё больше разрыдалась.

— Прадед тоже когда-то так говорил, а потом уехал в экспедицию и пропал, — дрогнувшим голосом пояснила Алёна.

— Это не наш случай, успокойтесь! Матушка, всё будет нормально, теперь буду часто приезжать — это же мой дом, здесь мне всё нравится! Я тоже буду скучать…

— Сынок…

Маман пришлось успокаивать минут десять. Алёна тоже выглядела грустной.

— Прокатись на Выселки, сестрица — будет приятный сюрприз для всех, — чтобы разрядить ситуацию, усмехнулся я.

— Так и сделаю! — махнула рукой Алёна.

Все засмеялись, смех сквозь слезы.

— Счастливого пути, дорогой! — мать расцеловала меня.

— Верю в тебя! — расцеловала его сестра. — В добрый путь!

Пока я садился в машину, Лада перекинулась с ними несколькими фразами, потом села спереди.

Двери захлопнулись.

— Добрый день, Виктор Антонович, Лада Евгеньевна! — поздоровался с нами водитель.

— Добрый, Степан Иванович! — покивал я.

— Едем! — Лада, как мне показалось, чуть нервно хлопнула в ладони.

Внедорожник мягко тронулся. Я приоткрыл стекло и помахал рукой матери и сестре, потом откинулся на сиденьи и стал глазеть на парк — имение было очень красивое, уезжать мне не хотелось.

Проехали ворота, охраняемые автоматчиками, и свернули в сторону аэропорта имени Пепеляева.

«Сколько всего произошло! Сколько новых впечатлений, знакомств, знаний!» — я обдумывал всё, что произошло со мной за дни, проведенные в имении.

Когда