общей идеи, которая с особой скрупулёзностью разрабатывалась совместными усилиями всей семьи. Но чем больше было внесено творческих изменений во время работы, тем больше результат отличался от первоначального замысла.

Переключив внимание с потолка на просторную светлую комнату, Ян заметил в ней непривычные предметы домашнего обихода, что с завидной периодичностью гостили в комнате младшей сестры.

Капли медленно стекали по внутренней поверхности широкого таза, падая в ледяную воду. Хрустальные блики от солнца холодным светом озаряли комнату, осветляя и без того белые стены. Почти растаявшие кубики льда маленькими островками плавали на поверхности, готовые полностью раствориться в прозрачности воды. Смоченная в пахучей настойке белая ворсистая тряпка своим невыносимым запахом разрушала сонную атмосферу комнаты.

Парочка широких стеклянных стаканов с отваром ромашки громоздилась на высоком столе, отвоёвывая половину пространства у толстых справочников по травам. Как бы приятно ни было вновь очутиться в домашних покоях, маленький червячок беспокойства упрямо прогрызал себе путь, оставляя за собой туннели необъяснимой тревоги. Задумавшись, Ян вначале не заметил, как в дверь настойчиво постучали, а затем неловко присел на кровать.

— Да, войдите.

Грузная женщина твёрдой походкой приблизилась к юноше, пододвигая к пациенту трёхногий табурет. Её белоснежные одежды скрипели от стерильной чистоты, так что, казалось, грязь не смеет к ней притрагиваться. Ледяные глаза смотрели в упор, не оставляя шанса на неповиновение.

— Я — дежурный врач, Зинаида. По просьбе вашей матери была вызвана из северо-восточной окружной больницы. По словам Ярославы, вчера днём вас принесли домой в бессознательном состоянии. Недуг списали на малое количество питья, слабую физическую подготовку и чувствительность к жаркому климату, — поверх узких очков женщина скептически оглядела бледноватое лицо юноши.

Ни для кого не было секретом, что Пансо был вторым по жаре государством после Паннама. То, что Нарим находился близ границы между двумя этими державами, делало факт постоянной жары в нём ещё более неопровержимым. Яну хотелось тихо провалиться сквозь землю, ведь быть жителем Пансо и при этом не выносить высоких температур, было явлением редким. И постыдным.

— По прошествии суток, из которых большую часть вы находились в бессознательном состоянии, а остальное время пребывали в бреду, они вызвали меня, — вытащив из дорожной сумки картонную папку, врач выудила оттуда вместе с чернильным карандашом плотную тетрадь. — Теперь, когда вы, наконец, очнулись, что вас беспокоит? Головокружение, тошнота, потеря ориентации в пространстве?

В полном недоумении посмотрев на врача, Ян резко обернулся к окну. Во дворе неизменно светило солнце, прямо как на Базаре. Разве что было чуть ярче. Небо не было насыщенного голубого оттенка. Беспощадный зной ещё не успел полностью вступить в свои права, только собираясь с силами, чтобы ударить по жителям солнечного Нарима.

Вновь переключив внимание на строгую даму, Ян увидел в проёме двери маму, — она устало опиралась на дверной косяк. По залегшим под глазами теням можно было понять, что не только сын нуждался в отдыхе, и ещё, возможно, консультациях врача.

— Пациент, симптомы? — с нажимом процедила женщина. Кто знал, сколько ещё обморочных детишек ждёт её сегодня. Желание на себе проверить лимит её профессионального терпения казалось сомнительной идеей.

— Простите, — юноша хотел было выпрямиться, но завидев пугающе сверлящий взгляд, невольно опустил голову. — Я чувствую себя удовлетворительно. Разве что ощущаю лёгкое давление на глаза. Думаю, скоро это пройдёт.

— Понятно, — раскрыв амбулаторную карту на последних страницах, женщина стала быстро записывать в неё непонятные Яну символы. — Постоянный стресс, умственная нагрузка без отдыха могут повлечь за собой повышение внутриглазного давления. Чтобы решить эту проблему, необходимо заниматься спортом, а также делать несколько раз в течение дня глазную гимнастику. Для начала выпишу вам глазные капли. Капайте их каждый день перед сном в течение двух недель. Если эффекта не последует, можете обратиться в ближайшую больницу.

Незамедлительно встав и оставив на столе рецепт, врач поправила полы халата и взяла оставленную на полу сумку.

— Спасибо и извините за беспокойство.

— Желаю скорейшего выздоровления.

— Благодарю, — Ярослава поклонилась на прощание и проводила взглядом уходящую женщину. После того как послышался глухой хлопок закрывшейся двери, глава семейства устало выдохнула. — А теперь, молодой человек, потрудитесь объяснить, что это вы вчера учудили. Всю семью перепугал. Бедняжка Мира себе места не находила. Винила себя, что выпила последний стакан сока из раисовских яблок, тем самым лишив тебя всей энергии.

Лёгкое негодование на бессмысленные душевные метания дочери, лишённые какой-либо логики, отразилось на лице матери глубокими морщинками, залегшими между бровей.

— После этого мне, вместо того, чтобы самой приходить в себя, надо было её отпаивать отваром ромашки. Потому что яблочный сок теперь под запретом. Для всех, кроме тебя. Так что, приготовься: ближайшие месяца два ты буквально будешь жить на этих яблоках.

Для других это могло прозвучать как безобидная шутка, но наученный горьким опытом старший сын понимал, что эти слова следует воспринимать буквально. Для своего же блага.

Однажды у семейства Башазаг выдался рекордный урожай мясистых помидоров. Большую часть они благополучно продали на овощных рынках в виде солений, тонких сушеных пластов, домашних соусов и томатных соков с солью или сахаром. На пороге отчаяния они придумали томатное варенье и сорбет, но и это не спасло их от участи оказаться в плену у своего же детища, которое продолжало день ото дня набираться мощью от солнца и воды. И только Ванабавл знал, сколько мучений кроваво-красные плоды принесли их семье. Они нередко навещали во снах своих создателей, заманивая в зыбучие пески тёмно-бордового цвета.

— Спасибо, — Ян громко сглотнул вязкую слюну в ожидании яблочной тюрьмы. Главное, что не помидоры.

— Должен будешь, — пропела Ярослава со смешинкой, после чего вернулась к насущным вопросам. — Так что это было?

— Самому любопытно.

Расплывчатые очертания проявлялись отдельными отрывками, как высохшие на солнце картинки. С неохотой представая перед глазами и вновь прячась в бездонных закромах памяти, события ушедшего дня блокировались раздражающим жужжанием в голове. Лишь туманный голос Уфира, что, казалось,