- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (60) »
Комедии
ШЕЛКОВОЕ СЮЗАНЕ (НА НОВОЙ ЗЕМЛЕ) Комедия в трех действиях, четырех картинах, с эпилогом
ПЕРЕВОД Ю. ГЕРМАНА И Б. РЕСТАДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ДЕХКАНБАЙ, комсомолец, фронтовик. ХОЛНИСО, его мать. ХАФИЗА, комсомолка, невеста Дехканбая. ХАМРОБИБИ, ее мать. МАВЛОН, брат Хамробиби, бригадир колхоза в Голодной степи. РАХИМДЖАН, председатель колхоза. АДЫЛОВ, парторг колхоза. КУЗЫЕВ, комсомолец, фронтовик. САЛТАНАТ, секретарь правления колхоза. АМАН, младший брат Дехканбая (школьник).Действие происходит в 1947—1948 годах, эпилог — в наши дни.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Невысокий глиняный дувал разделяет сцену на две части: слева — двор Холнисо, справа — двор Хамробиби. Оба двора соединены маленькой калиткой. Во дворы выходят айваны двух домов; видно и выходящее в сад окно дома Хамробиби. Позади домов — дувал, отгораживающий дворы от улицы кишлака. Из каждого двора ведут на улицу широкие калитки. Во дворах, возле разделяющего их дувала, стоят сури. Х а м р о б и б и и Х о л н и с о, сидя на сури, очищают кусак, тихонько напевая какую-то мелодию.Х о л н и с о. Если мне не изменяет память, глубокоуважаемая Хамробиби, в последний раз вы забегали ко мне после обеда занять рис для молочной каши. Извините меня за нескромность: вкусной ли была каша? Х а м р о б и б и. Из вашего риса она не могла свариться невкусной. Но я раздумала варить кашу и приготовила на ужин плов. Х о л н и с о. Плов? Еще лучше!
Напевают ту же мелодию.
Х а м р о б и б и. У детей сегодня комсомольское собрание… Х о л н и с о. Знаю, соседушка. Х а м р о б и б и. А повестка дня вам неизвестна? Х о л н и с о. Ах, соседушка, мне они не докладывали. Х а м р о б и б и. Еще опоздают на собрание, не дай бог! Вы не знаете, который час? Х о л н и с о. Нет, соседушка. Я потеряла счет времени: часы у меня остановились. Х а м р о б и б и. Ну? Не сочтите меня нескромной, дорогая подруженька, но я хочу задать вам вопрос: почему у вас часы остановились? Испортились или забыли завести? Х о л н и с о. И-и-и, с чего это им портиться, боже упаси! Не завела утром. Х а м р о б и б и. Я не хвастаюсь, Холнисо, вы же знаете, нет за мной такого греха, но со мной этого не могло бы случиться: позабыть завести часы! Помните, когда мы сюда переселились и всевышнему было угодно, чтобы в кишлаке не оказалось мечети и муэдзина, который призывал бы к молитве… вот тогда, чтобы мой покойный старик, мой Гафур, не забывал об утреннем и вечернем намазе, я купила будильник. Забыть завести будильник, считаю я, все равно, что забыть об аллахе…
В доме Хамбробиби зазвенел будильник.
Вот: семь часов! Пойду, потороплю Хафизу. Х о л н и с о. Надо и Дехканбаю сказать.
С т а р у х и расходятся по домам. За дувалом, на улице, звучит песня — проходят комсомольцы. Голос (с улицы): «Хафиза! Дехканбай! На собрание!» Из дома выбегает Х а ф и з а. В руках у нее корзинка с шелковыми нитками и незаконченное сюзане, которое она, видимо, вышивает.
Х а ф и з а (вслед комсомольцам). Еще рано! Скоро придем…
Из дома Холнисо выходит А м а н.
А м а н (торжественно). Салам, Хафиза-апа! Мой старший брат почтительно справляется о вашем здоровье и столь же почтительно просит передать вам: он очень ценит ваше драгоценное время, но если вы согласны обождать его, через десять минут он будет готов. (Лукаво, поддразнивая Хафизу.) Он бреется, Хафиза-апа. Утром брился, борода еще не отросла, а он снова бреется. С чего бы это, Хафиза-апа? Х а ф и з а (ответно дразня). Безусому этого не понять… Ты ведь еще безусый, Аман! А м а н (обидевшись). Ну… нет усов! А в комсомол меня все-таки приняли. Сегодня я тоже иду на собрание! До свидания, Хафиза-апа! Х а ф и з а (останавливая Амана). Аманджан! Милый Аман! До собрания еще добрый час! А м а н (назидательно). Я считаю, что прийти первым — значит наверняка не опоздать… (Убегает.) Х а ф и з а (сев на сури, вышивает сюзане и тихонько напевает. Постепенно песня становится громче).
Обычай есть такой: джигита полюбив,
Цветное сюзане невеста вышивает!
И вот шелков цветных веселый перелив
В корзине предо мной, как радуга, блистает…
Хафиза еще поет, когда на айван выходит Д е х к а н б а й. Склонившись над рукомойником, он умывается после бритья. Прислушиваясь к песне, Дехканбай поворачивается и нечаянно роняет ведро. Шум обрывает песню.
Д е х к а н б а й. Проклятое ведро! Я прервал вашу песню… Х а ф и з а. Песня что птица: спугнешь, и она улетит. (Задумчиво.) Эту песню пели девушки во время войны… Д е х к а н б а й (ревниво). И вы… вы ее тогда тоже пели?.. Х а ф и з а. Кому же я могла ее петь? Для вас я была только девочкой с соседнего двора. «Поклонитесь тетушке Хамробиби и ее дочурке Хафизе», — так, кажется, вы с фронта писали домой? Д е х к а н б а й. Не забыли? Х а ф и з а. Я злопамятная. Д е х к а н б а й. Вы и были, когда я ушел на войну, совсем маленькой девочкой… А потом, когда я вернулся, увидел вас здесь, на этом айване… Х а ф и з а. Я с поля пришла. Вся в пыли, волосы растрепаны, руки грязные… Д е х к а н б а й. Что вы, Хафизахон?! Я пожалел тогда, что не родился поэтом, что не умею писать стихи. А то… я бы сложил газель. Как Алишер Навои: «О ты, чье хорошо лицо, чей рот и смех хорош, Лишь раз посмотришь на тебя, — и глаз не отведешь…» Х а ф и з а. Так даже?! «Глаз не отведешь»?! Вспомните, Дехканбай, целый год отводили от меня глаза! Уставится в землю — в сторону мою не смотрит. Д е х к а н б а й. Через год я тоже выполнял три нормы. А поначалу отставал от вас. Стыдно было. Быть пристыженным джигиту — все равно что умереть! Через год я… Х а ф и з а. Понятно: до этого вы боялись, что вам не хватит трудодней на подарки невесте… Д е х к а н б а й. Зачем такие обидные слова?! Разве в трудоднях дело? Вы в войну и за себя, и за нас, фронтовиков, работали — ради трудодней разве?! Вас правительство орденом наградило. За что? За ваш великий труд… Х а ф и з а. Скромность украшает джигита, но джигиту и прибедняться не к лицу. А ваши ордена? Два ордена Славы… Д е х к а н б а й. Дороги они моему сердцу: на фронте получил. Но когда я вернулся домой, был уже мир. А что такое мир? Сидеть в чайхане и разглядывать, как на меди самовара
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (60) »