до небольшого прудика, в котором жили леденцовые рыбки, Лида притаилась под нависающим над водой мостом. Спрятавшись и от солнца и от тех, кто всеми правдами и неправдами разыскивал ее, Лида присела на корточки, подминая под себя платье, и опустила руку в прохладную, абсолютно прозрачную воду.

И в ту же секунду что-то мимолетно коснулось ее пальцев.

— Ой, привет, ребята, — поздоровалась Лида с рыбками, увидеть которых можно было лишь с наступлением сумерек. — Давно я к вам не приходила, да? Соскучились?

Лида поводила пальцами по воде, замечая, как вслед за ними на поверхности пруда образовывались небольшие круги.

— Но я же в этом не виновата. Знаете, — протянула Лида, тяжело вздохнув, — никто не сказал мне, что быть королевой это та-ак сложно!..

Если бы она только знала, что королевские особы находятся под наблюдением двадцать четыре часа в сутки, то никогда бы мы не мечтала жить во дворце.

Каждый день королевы Лидии, Ее Величества правительницы королевства Марципан, был расписан буквально поминутно, ни тебе шага вправо, ни тебе шага влево. В носу, когда приспичит, и в том не поковыряться! Задерживаться — нельзя. Опаздывать тем более! Никуда без сопровождения не ходить.

Три вверенные в ее полное подчинение служанки — хотя, размышляла Лида, это она была в их полном подчинении — будили ее ранним утром, умывали и расчесывали ей волосы, одевали в выбранный кем-то другим, но не Лидой, наряд и сопровождали на завтрак, вверяя в руки придворным учителям и Ириске.

И если в первый день Лиде это даже понравилось. Во второй излишнее внимание к ее персоне стало утомлять. То уже к третьему дню Лида была готова лезть на высокие дворцовые стены, лишь бы пару минуточек побыть наедине с собой. А на все ее возмущения, мол, она сама может и проснуться, и умыться и расчесаться, да даже панталоны она в состоянии сама на себя натянуть, дворцовые обитатели отвечали коротким «Королеве не положено».

— Ваше Величество! — вновь разнесся по саду голос Ириски. — Вы же меня слышите!

Лиде так хотелось крикнуть в ответ: «Да слышу я тебя, слышу», но кричать при побеге было запрещено всеми писанными и неписанными правилами, что человеческого мира, что Птифура.

Прожив во дворце всего две недели, Лида все чаще стала ловить себя на мысли о том, что побег принца Безе был вполне себе логичным и оправданным явлением, а не необдуманным и эгоистичным поступком, каким его представил герцог Джелато.

Вспомнив о правителе Парфе, Лида скривила губы.

— Ваше Величество! — послышалось уже где-то поблизости.

«Вот же упертая!»

Лида от досады хныкнула. И услышала, как совсем рядом, сверху, кто-то сочувствующе произнес:

— Ваше Величество, Вы плачете?

На гладкой поверхности пруда вновь появились круги — это рыбки, испугавшись еще одного гостя, уплыли на глубину, в безопасное для них место.

«Мне бы так!» — подумала Лида.

И затаилась. Вдруг, незнакомец уйдет, не дождавшись от нее никакой реакции? Но не тут то было. Мостовые перила скрипнули, и через них перевесился юноша, на вид одного с Лидой возраста. Его голубоватого оттенка волосы неряшливо свисали вниз, к земле. На бледном лице растягивалась белозубая улыбка.

— Ваше Величество, я Вас нашел, — задиристо произнес марципанец, словно выиграл партию в прятки. — Пожалуйста, выбирайтесь оттуда.

Лида раздражено выдохнула и гуськом — потому что по-другому у нее не получилось бы при всем желании — стала вылезать из-под мостика. В это же время марципанец легко перекувыркнулся с перил и приземлился ногами на землю. Поправив сбившуюся одежду, он протянул Лиде руку помощи.

— Позвольте, Ваше Величество, я помогу.

Лида уверенно вложила свою ладонь в чужую и рывком была поднята с коротко подстриженного газона на ноги.

— И как только Вы туда забрались?

— Туда забраться легче, чем оттуда выбраться, — пробормотала Лида, разглаживая на подоле своего синего платья мятые складки. — Спасибо за помощь, но… не мог бы ты сделать вид, что не видел меня? Э-э…

Лида пыталась вспомнить, где же раньше видела этого марципанца и как его звали, но никак не могла найти в своей голове нужную ей информацию.

— Ваше Величество, мы виделись лишь раз, поэтому даже не пытайтесь вспомнить мое имя, — заулыбавшись еще шире, произнес юноша, догадавшись о причинах внезапной молчаливости Лиды. — Меня зовут Макарун. Я придворный паж и я… полностью на Вашей стороне.

Юноша поклонился Лиде.

Длинная голубая челка скрыла от Лиды правую часть его лица. Голубые и розовые цвета преобладали в его одеждах. Он был высок и чуть худощав. В глазах цвета летнего неба горели искорки озорства, которые часто мелькали в глазах маленького Зефира, так любившего придумывать и совершать маленькие пакости.

Вспомнив о покровителе, Лида ощутила укол совести. Перед тем, как вернуться в человеческий мир, Зефир строго наказал ей во всем слушаться придворных учителей и ни при каких обстоятельствах не покидать территорию дворца. Он был уверен, что шпионы герцога Джелато все еще были в столице. А значит, самым безопасным для Лиды местом во всем Баттенберге был дворец.

«Поклянись мне, что ни во что не вляпаешься!» — сказал Зефир на прощание.

И Лида искренне считала, что до сегодняшнего дня следовать данному обещанию у нее неплохо получалось.

— Моя королева?.. — Макарун обеспокоено окликнул Лиду, заметив ее отстраненный, направленный куда-то в сторону взгляд. — Прошу прощения, если мои слова оскорбили Вас. Я лишь хотел сказать, что Вы во всем можете на меня положиться.

— Все в порядке, — сказала Лида. — И будет еще лучше, если ты никому не скажешь о том, что видел меня. Я сейчас должна быть… Должна быть… в другом месте.

Макарун что-то промычал, хмуря тонкие брови.

— Ваше Величество, Ваше желание — закон для меня, но… Обеспечить безопасность Вашего Величества важнее Вашего желания. Прошу простить меня за неповиновение, но Вам следует вернуться во дворец. К тому же… я слышал, что госпожа Мята страшна в своем праведном гневе.

Последнее он произнес уже шепотом, словно боясь быть кем-то услышанным. Или же он точно знал, что придворная дама, носящая имя пряной травы в человеческом мире, с минуты на минуту должна была появиться рядом с ними?

— Ваше Величество! — Вместе с возгласом подул порыв сильного ветра, и бархатистый женский голос утонул в шелесте листвы. — Вот Вы где!

Сердце в груди у Лиды упало вниз.

Во главе