Просёлочная дорога стала превращаться в асфальт, деревянные дома скрывались из виду. Витрины магазинов, цветастые вывески, вездесущая реклама — вот, что теперь наполняло пространство. Из-за низеньких зданий уродливо выглядывал местный небоскрёб. Не то чтобы он был очень высоким, просто выше близстоящих домов этажей так на пять. Выбиваясь из общего стиля, эта постройка раздражающе бросалась в глаза. Это, наверное, был самый низкий и уродливый небоскрёб в мире. Не совсем понятно, зачем вообще его построили. Однако многим местным он нравился — и до нас, мол, прогресс дошёл.

Они шли по чистеньким людным улицам, где на бродяг поглядывали с явным раздражением. У входа одного из магазинов сидела девушка инвалид — у неё не было одной ноги, да и вообще выглядела она довольно потрёпано. Бездомный подошёл к ней и несколько раз демонстративно хлопнул по каталке.

— Пошли на пару слов.

Она собрала деньги, в основном мелочь, взяла костыли и поковыляла за бродягами в безлюдный двор. Это была невысокая темноволосая девушка в лёгкой курточке и широких шароварах, похожих на штаны «Алладина». Вместо левой ноги болталась ткань, связанная в узел. Она была одного возраста с Виталиком, может немного старше. Когда девушка убедилась, что во дворе никого нет — сразу развязала узел на штанине и достала вторую ногу. Здоровую и рабочую ногу, чем вызвала немалое удивление Виталика. Она стала разминаться: прыгала, ходила, приседала. Видно, роль инвалида девушке давалась нелегко.

— А на каталке можно очень даже удобно сидеть.

— Да, да, Афоня, я понимаю. Сейчас только позвоню начальству.

Девушка вязала в руки свой тоненький белый смартфон и набрала номер.

— Алё, Аркадий Сергеевич… нет, никаких проблем, я с предложением, тут один знакомый продаёт инвалидку, а у меня никаких сил уже нет на земле сидеть — вдруг она прикрывает мобильник рукой — Афонь, ещё раз, за сколько продаёшь?

— Тысяча рублей.

— Аркадий Сергеевич, всего за тысячу рублей… да… хорошо… спасибо, до свидания.

— Ну, Афоня, тогда я беру.

Она достала из внутреннего кармана стопку купюр, скреплённую резинкой, и отсчитала тысячу рублей. Затем подогнула ногу, связала штанину в узел и села на каталку.

— Удобно. Вези меня теперь назад, работа стоит.

Через минуту из-за угла появился счастливый Афоня. Он протянул товарищу четыреста рублей.

— Делю 60 на 40, думаю, не возражаешь.

— Да, конечно. Слушай, Афоня, а почему вы так не работаете? Деньги, смотрю, у неё водятся.

— Эге, куда хватил! Да ты разве не знаешь, что это мафия?

— В каком смысле?

— В прямом. Таких попрошаек по городу полно, за каждым углом. Но над всеми одна крыша. От денег они получают только небольшой процент, хотя деньги у них в руках бывают, и правда, хорошие. Вот загвоздка только есть, уйти от них просто так нельзя. Если что не так — убьют, и глазом не моргнут. Бездомных никто не хватится.

— Как у вас всё сложно.

— А ты думал! Потому же и на свалке не появляемся.

— А там что?

— Там просрочка. Что у магазинов не расхватали — всё туда едет. А там это собирают и в ларьки продают. Деньги тоже очень хорошие. А просрочку и попрошаек одни и те же люди держат. Так что если будут предлагать — отказывайся.

— Хорошо, запомню.

— И да, деньгами то особо не хвастай, мы ничего, кроме стеклотары, не находили. А сделку, кстати, стоит обмыть — на глаза Афони попался винный магазин.

Через минуту бродяга вышел из дверей, держа в руках гранёный стакан с крышкой. Внутри была жидкость коричневого цвета.

— Это что за гадость?

— Коньяк — с гордостью ответил Афоня, открывая крышку.

На этикетке, и правда, было написано «Коньяк пятизвёздочный». Афоня влил в себя содержимое в два залпа и закусил небольшим яблочком, сорванным по дороге. Явно довольный собой, он со звоном кинул в тележку опустошённый стакан.

— Ну, теперь и домой пора!

***

Так прошло несколько дней. Виталик вливался в разгульную бродяжную жизнь. Одновременно такую простую и такую сложную. Как-то под вечер они с Афоней возвращались в заброшку, на входе их поджидал Рыжий.

— Мужики, мне тут знакомая кассирша сказала, что у них в магазине сегодня просрочку спишут. Сейчас пойдём туда, только вас ждём.

К ним вышли Иваныч с Сиплым, и все вместе отправились к магазину. Виталик, идя рядом с Иванычем, спросил:

— А зачем нас так много-то?

— Потому что мы не одни такие умные, туда ещё кто-нибудь припрётся.

И Иваныч оказался прав. Уже издали было видно три силуэта, стоявших у заветного магазина. Первым к ним подошел Сиплый.

— Вам чё тут надо?

— За едой пришли.

— А не будет сегодня никакой еды, можете идти.

Это были такие же бродяги, тоже с грязными бородами, тоже в рванье, им было лет по 40–50. Тот, что говорил, явно был постарше.

— Да ладно, мужики, поделимся, неужели всем не хватит?!

— А мы ни с кем делиться не собираемся.

Тот, что был из трёх покрепче, неожиданно подскочил к Сиплому и ударил его в живот. Однако гигант как будто не заметил удара. Он ответил напавшему мощным хуком в лицо. Тот рухнул, немощно постанывая, и схватился за голову. Товарищи взяли его под руки и потащились прочь. Было понятно, что сегодня им ужин не светит.

Когда соперники скрылись, Рыжий пошёл в магазин, чтобы оповестить о своём приходе. Через пару минут из дверей вышла девушка с коробкой, а за ней рыжеволосый бродяга. Они подошли к остальным. Девушка приветливо улыбнулась.

— Здравствуйте, а вы не видели, тут мужчины стояли, тоже за едой.

— Нет, никого не видели — завторили голоса из толпы.

— Странно, ну да ладно, значит, не хотят. Вот держите, только ешьте скорее, пока совсем не стухло.

Она подала коробку Алёшке и вернулась обратно в магазин. Эта темноволосая низенькая девушка, чей возраст неуклонно шёл к тридцати, постоянно подкармливала бездомных просрочкой. Едва ли она могла считать это добродетелью, ведь такая же еда валялась и на помойках. Но она считала, что даёт бродягам нечто другое — каплю гордости. Подаёт еду в руки, не заставляя рыться в мусоре. А на самом деле, утоляла внутреннюю потребность помочь — жалкой подачкой, откупалась от совести тухлой колбасой. И была, конечно, очень горда собой, хотя давала не то что меньше, чем могла бы, но значительно меньше того, что было нужно.

В коробке оказалась не только колбаса, но и курица, а в придачу ещё и горбушка хлеба. День плавно переходил в вечер, в казане под чутким присмотром Анжелы варился цыплёнок, бродяги занимались своими делами. Вдруг в дверях появился Рыжий, державший в руках две бутылки водки.

— К хорошему ужину — хорошее вино!

Когда Алёшка стал с треском