полегчало.

— Что ж ты так продешевил, дорогой? — в моем голосе появились язвительные нотки. — Почему не загадал, чтобы я вышла за тебя замуж? Ты же хотел.

Он понял, что буря прошла стороной, и сразу осмелел:

— Я десять раз пожалел, что так сглупил. Но желание, — его голос стал вкрадчивым, — всего одно. Так что загадывай осмотрительно.

Пальцы мои подхватили коробочку с шикарным колье. Бриллианты сияли, как солнечные зайчики. В глубине сапфира поселился синий огонь. Маленький язычок магического пламени. Я провела по темным граням кончиком пальца. Магия внутри камня беспокойно заворчала, проснулась, потянулась навстречу. Не врет, поганец, действительно артефакт.

В голове промелькнула мысль: «Уж я-то не прогадаю, придумаю самое нужное, самое важное желание». Вслух я спросила:

— Рассказывай, как это работает. Ни за что не поверю, что можно загадать любое желание, в любой момент.

— Ты права, нельзя, — согласился Робер. — Сапфиры сами дадут тебе знать, когда придет время.

— Каким же это образом?

Я вздохнула, захлопнула крышку футляра и с сожалением вернула украшение на стол.

Робер проводил коробочку грустным взглядом.

— Они начнут светиться.

Хм, забавная особенность. Светятся, значит. Выгадывают подходящий момент. Я попыталась вспомнить, что у меня случилось в тот вечер, когда я вдруг сама решила поехать к Роберу. Что тогда произошло? И неожиданно вспомнила — газеты напечатали известие о помолвке Вильгельма с леди Лорейн Порие! Я тогда была жутко зла и буквально горела желанием отомстить.

Но это было еще не все. И Робер продолжил:

— Они же скажут тебе, когда настанет время менять владельца. Только помни, что ты не должна отдавать артефакт за цену ниже, чем уплатила сама.

— Я запомню.

На этот раз в моем голосе не было ни капли злости. Я подвинула Роберу конверт с чеком. Он нервно перехватил мои пальцы.

— Селия, может быть ты все-таки выйдешь за меня замуж?

— Нет, Робер, — я тихонько вытянула из его руки ладонь, — прости. Но я тебя совсем не люблю.

— Я знаю.

Он вздохнул и забрал конверт. А после поднялся и молча ушел.

Остаток вечера я провела за сборами. Благо Сэми опять где-то шлялся и под руку с глупыми советами не лез.

Как и обещал Альберт, экипаж прибыл ровно в полдень. Даже не один, а два. В первом вольготно разместилась я сама. Во второй вышколенные герцогские слуги проворно загрузили реквизит. Следом разместили обитый медью кофр с багажом.

Когда наш маленький кортеж тронулся в путь, за окном крупными хлопьями повалил снег. Небо стало темным, почти черным. Я сидела и смотрела в окно. Казалось, что мой экипаж плывет прямо во тьме безграничной вселенной, раздвигая боками белые пушистые звезды.

А мои собственные январские звезды покоились у меня на коленях в дорожном саквояже. Осталось только дождаться, когда они подарят мне свой поцелуй.

Заснеженные улочки были пусты. Над дверями домов висели еловые веночки, украшенные шишками, бантами и конфетами в ярких обертках. Где-то по зеленой хвое бежала новомодная россыпь магических огоньков. Кто-то придерживался старых обычаев и зажигал негаснущую свечу.

Город готовился к рождеству.

Я любила этот праздник. Радовалась его красоте и душевному теплу. С ним было связано множество воспоминаний — радостных, грустных, разных. Но от них на сердце становилось теплее.

Вспомнилось вдруг, как давным-давно соседскому мальчишке на рождество подарили большого плюшевого медведя. Толстого, пушистого, с синим бантом на шее. Я тогда прибежала к матушке, стала и себе просить такой подарок.

Тот день запал в мою память в мельчайших подробностях. Стоило закрыть глаза, сразу появлялась матушка, совсем еще молодая в самом нарядном своем капоре. Кружевные снежинки падали мне на ярко-красные варежки. Всюду горели огоньки. Самый лучший на свете медведь сидел в витрине игрушечного магазина.

Он улыбался мне грустно-грустно. В моих же глазах мерзли слезы. В тот день нам не хватило денег.

Я невольно улыбнулась воспоминаниям. И улыбка у меня вышла тоже с грустинкой. Вечером мы пекли рождественский пирог, жгли свечи и мечтали, что когда-нибудь медвежонок станет моим.

Снег за окном поредел. Небо лениво роняло громадные снежинки. Они кружились в волшебном танце и падали вниз, под колеса экипажа.

Мимо проплыл магазин игрушек. В витрине меж огоньков и разноцветных шаров сидел большой плюшевый медведь. На шее у него был повязан синий бант.

Я резко поднялась, наклонилась вперед, потянулась к узенькому окошку под крышей и прокричала кучеру:

— Стойте! Стойте! Я забыла кое-что купить.

Если он и удивился, то виду не подал. Натянул поводья, останавливая лошадей. Я не стала дожидаться помощи — выскочила из экипажа сама и побежала к вожделенной витрине, сметая юбками снег.

Мне было плевать, кто и что обо мне подумает. О сумасбродной Селии Дерли ходило столько легенд, что новая уж точно не смогла бы повредить.

Я буквально ворвалась в магазин и выкрикнула с порога:

— Сколько стоит этот медведь?

Изумленный продавец поспешно ответил.

Всего-то? Господи, как же мало тогда нам не хватило для полного счастья! И как же тогда это было много. Я невольно рассмеялась.

— Леди Селия, — проговорил встревоженный продавец, — если у вас нет сейчас с собой денег, возьмите медведя в долг. А после пришлете слугу.

Вот так. Сейчас мне позволительно то, о чем и не могла мечтать малышка Селия тогда.

— Нет-нет, — рука сама скользнула к кошелю, — я заплачу.

Скоро я снова сидела в экипаже герцога и крепко обнимала свою самую заветную детскую мечту. А звезды-снежинки все так же кружились за окном в волшебном танце.

Усадьба Альберта носила весьма романтичное название — Туманные аллеи. Все потому, что древний парк петлей огибала река. И летом в прохладные ночи весь дом почти по самую крышу окутывал плотный туман.

Тем, кто пытался увидеть усадьбу со стороны, открывалось волшебное зрелище — непроглядное белое марево, из которого торчали лишь острые шпили башенок, беленые трубы и кроны древних лип.

Зимой старый дом стоял укрытый белыми снеговыми шапками. Сонный, величественный и прекрасный. Я это место очень любила.

Как ни странно, но мы туда добрались еще засветло. Снегопад давно уже прекратился. В воздух от лошадиных морд взметались облачка пара. Колеса кареты месили свежий снег, оставляя за собой на белом полотне дороги грязные полосы следов.

Я смотрела в окно и любовалось местными красотами. Возле парадной лестницы кортеж остановился. Проворный лакей