толпу, объединенную общей страстью к движению. Наверно у каждого была своя причина находиться здесь, но все они в целом искали лучшей жизни, хоть ни кто не представлял, какой она должна быть. Сначала люди ехали в поисках работы, потеряв рабочие места отданные машинам. Но когда пробка разрослась так, что стала самодостаточна и могла самовоспроизводиться не требуя для этого заметных ресурсов, люди потеряли цель, пробка удовлетворила все их потребности. Теперь все ехали по привычке, смутно чувствуя, что они едут не просто так, что где-то должно быть лучше и это место там, за горизонтом. Им бы остановиться, но этот бег не прекратить. Он сродни муравьиным кольцам смерти, где одни смотрят в хвост другим и лишь один Бог знает, что никто из них не достигнет конечной точки своего маршрута.

Само человечество, встроившись в пробку, потеряло страсть к развитию. Никто уже ничего не исследовал, не улучшал, ограничиваясь удовлетворением базовых желаний. Пробка стала самодостаточной. Самовоспроизводящейся. Люди более не искали новых вызовов. Они учились всю жизнь, но лишь для того, чтоб после учить других людей, тем самым встраиваясь в круговорот взаимного обучения.

Теперь Пробка стала нашим всем. Пробка смыслообразующая, пронизывающая и связующая паутина жизней на континенте. Она слишком ценна для нас, она стала нашей новой большой водой, рекой, что кормила людей прошлого. Все в мире теперь идет от пробки и замкнуто на пробку, даже Пробку, она наша новая религия.

* * *

Города, какими их помнят лишь книги, да красочные журналы, более не существовали, они превратились в обветшалые памятники прошлого затянутые растительностью, отвоёвывающей свое, природы. Города не могут быть сами по себе, в них должен жить человек, но когда человек сел в свой автомобиль и покинул город, город устремился за ним, вытянулся вдоль дорог, сам стали дорогой.

Город был заметен издалека. На внушительных пиках-столбах светились всеми возможными цветами, соревнующиеся в своей крикливости, вывески закусочных, самый известный способ перекусить в этом, вечно спешащем мире. С ними соседствовали крикливые неоновые вывески супермаркетов выдачи товаров, заправок и автосалонов. Еще выше, у самого края неба, заметные издалека, вывески триединой компании МКБ, когда-то бывшие конкурентами, компании Ирландца, Короля и Полковника.

Скудный безликий пейзаж, бескрайняя равнина плотным ковром укрытая короткой плотной бурой травой, единственно живущей в этих суровых краях без обилия влаги, да редкие деревья с мощной корневой системой не допускавшие соседства с упрямо цепляющимся корнями за землю кустарником, внезапно сменялся идеально ухоженными, словно разлинованные газоны, полями. Над которыми сновали дроны и пыльные автономные машины, с непроницаемыми для света кабинами, что служили вместилищем дорогой и невероятно умной электроники, способной ухаживать за полями такого масштаба, предугадываю погоду. Следом за полями следовали хранилища аграрных предприятий, где все выращенное машинами перерабатывалось, складировалось и распределялось по потребителям, либо утилизировалось, не найдя спроса. Никто толком не знал, кто управляет этими мощностями, некогда выяснять.

Следом шли корпуса цехов перерабатывающих и производственных предприятий, административные здания, все указывало, что здесь владения человека, но самого его, видно не было.

Все эти аграрные предприятия и заводы могли бы обеспечить людей богатством на многие века, но люди потеряли связь с системами которые построили и теперь умные машины возделывают поля, создают продукт и утилизируют его по мере выхода из строя на полках складов. В магазинах изобилие, но нет времени на универмаги, все ищут лучшей жизни простаивая в пробках и листая бесчисленные электронные каталоги с товарами, что вообще способно предложить человечество, чтоб купить очередную безделицу и вдоволь наигравшись, сдать ее в переработку и подарить вещи новую жизнь.

Центральная часть города, если ее можно так назвать, была одним длинным красочным аттракционом вывесок, вереницей сменяющихся окон, уходящих вдаль сколько видел глаз. Там можно было заказать и тут же забрать готовую пищу, употребляя ее на ходу, в автомобиле. Здесь не было столиков, не было интерьеров, здесь нельзя было укрыться от непогоды, ибо никто не желал помнить место, в котором ты проездом и уже никогда не сможешь вернуться. Любой товар приобретался на терминале самообслуживания, чем-то похожим на меню в компьютерной бродилке. Сдать в переработку неисправную деталь автомобиля и тут же получить новую, доплатив в одно касание. Не вопрос! Для вас есть соответствующая вереница окон. Заправиться топливом. Зарядить севший аккумулятор на зарядной станции или получить новый, взамен неисправного. Все к вашим услугам. В городах бывали мимоходом, перехватывая покупки на лету, пополняя запасы и беря заказы для работы на ходу.

Сами по себе безлюдные, управляемые сложными механизмами города, однако, имели небольшое население. Туда прибивались бродяги и "призраки", но кроме них города становились пристанищем тех, кто сознательно решил покинуть пробку, туда выходили на пенсию, или сворачивали на обочину жизни, сдавшись под ее натиском, перебивались случайной пищей и выпивкой, ночевали где придется. Но то было маргинальное меньшинство.

Есть мнение, что Пробка начисто лишила людей представления о доме. Растворила в памяти способность заботиться о себе, поддерживать хозяйство, обеспечивать себя. Но на деле, это сам человек отторг идею дома и пустился в путь, обремененный лишь самым минимумом. Человек-стоящий (в пробке), новая веха в истории человечества, пришедший на смену человеку-ищущему (лучшей жизни), стал ответом на изрядно замедлившееся движение пробки. Теперь пешие походы до закусочной или пункта выдачи, стали одним из самых ярких развлечений в однообразном быте пробочников. Туда ходили целыми семьями, стоя в длиннющих очередях от окна к окну, а после, забрав еду и покупки, тут же садились в кружок, прямо на землю и разбирая сэндвичи из больших бумажных пакетов, ели не сходя с места. В целом же жизнь проходила внутри или в непосредственной близости от своего автомобиля, в ожидании заветного сигнала дающего старт к движению.

Даже те кто решил покинуть пробку и ехать на побережье, чтоб обрести покой, и умиротворение, продолжали стоять в пробке. Они каждое утро выходили из автомобиля, садились в раскладное кресло, накинув панамку от палящего солнца и преисполненные достоинства рассказывали всем, кто имел неосторожность пройти мимо, что они-то не как все, они едут в сторону