насилия унитарийцев.

— А против ли нашего насилия?

— Против вашего и против всякого, что порождается власть имущими! Всякого, что порождается теми, кто вогнал нас всех в ловушку, кто указывает нам как жить! А в то же время купается в богатстве и роскоши! И призывает нас бороться за нее! Не ради нас, а ради них!

В классе снова возникло возмущение, но теперь не только Наки сидел молча и испуганно. Профессора бросало в судороги, он злился, дергался, рвал на себе волосы. Неминуемая утрата все большего числа покорных учеников приводила его в такую ярость, что он держался из последних сил, дабы не прыгнуть на меня. Практически никто его теперь не слушал, все были поглощены неожиданным содержанием моей речи:

— Я устал от этого бреда! Я считаю презренным скрывать свои взгляды и намерения! Справедливости можно достигнуть только силой! Она есть! Есть! И справедливость, и сила! И сила в каждом из нас! Не сегодня, так завтра котел насилия на главной площади перевернется. Пусть господа-всесильные содрогаются перед тем, что их ждет!

— Гаспар, НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЬ!

— Революция! Революция! Учащимся, студентам, художникам, мастерам, ремесленникам, рабочим и солдатам нечего в ней терять, кроме своих цепей! Приобретут же они весь мир! И будет он красным, как ваша несчастная пустая голова, «профессор»!

В класс ворвались черные легионеры. Профессор раскинул оба указательных пальца в разные стороны — в мою и в сторону Наки. Проклятый очкастый черт, значит это было правдой, что под столами всех боссов и начальников скрывалась красная кнопка на случай неповиновения. Вот как на самом деле пропал моей отец! Вот почему исчезали все неугодные! Ничего, ничего! Придет возмездие! Это кнопка для них, а не для нас! Мыслями и духом мы с Наки для всех них — изгои, но процесс уже запущен. Изгоев будет становиться все меньше. Уставших и думающих — больше!

Это наш первый свободный выкрик, и явно — не последний.