п-паразит.

— Ахахаха, просто прелесть.

Раздались женские звонкие голоса со всех сторон.

— Вот она красотка, просто чудо. Подружка, ты откуда?

— Простите, вы это мне? — спросила Доллорес.

— Они из пластика, сестрички, — сказал Жаскольд. — Вот старшая — Ленэ.

Пластиковые куклы выглядели очень симпатично, они все были розового цвета и в прекрасных кружевных платьях.

Лицо Ленэ обрамлено иссиня-черными волосами. Они спускаются легкими волнами на плечи и спину. На лице выделяются прекрасные глаза хамелеонового цвета. Их обрамляют длинные пушистые ресницы. Они отбрасывают тень на покрытые румянцем щеки. Когда девушка смеется, ее глаза словно искрятся, а во время грусти взгляд становится томным и более глубоким, а ее прекрасную фигуру облегало изящное сине-фиолетовое платье.

Вдруг раздались опять какие-то голоса…

– こんにちはする新しい？ あなたは偉大に見える, — к девушке подбежали куклы, которые были очень похожи на японцев, одеты они были в красные кимоно и очень напоминали самураев.

— Простите, что?

— Да не волнуйся, их тут все равно никто не понимает, они не местные, но в целом живут и не мешают, — объяснил Жаскольд. — Только с именами есть проблема небольшая, вот старший — Чунь Вэй Ли, а может, Мин Юнь Чен? Не помнишь?

— Не-а, — ответил Эдвард.

— Мы зовем его просто — Джеки.

— Привет, Джеки, — поздоровалась девушка.

– こんにちは.

— Слушай, Жаскольд, а можно вопрос? А почему вы все такие разные, расскажешь?

— Непременно расскажу. Видишь ли, в этом мире все куклы одинаковы, только выполняют разные задачи. Вот, например, мы, железные, создаем разные механизмы в этом городе, и вся техника работает благодаря нам, Эдвард, брат мой, и деревянные — профессионалы по дереву: дай им чурбан, и они сотворят с ним чудо. Все дома, заборы, лавочки и тому подобное сделано ими, им по плечу любой заказ. Ленэ — мастерица на все руки, благодаря ей мы все хорошо одеты, у нас есть одеяла, подушки и удобная одежда, им бы только нитки и материю, и ты увидишь чудо, а Джеки… а Джеки живет и не мешает. Здесь все куклы трудятся на благо обществу, все знают свою работу и выполняют ее. Именно поэтому этот мир считается идеальным, мы не пытаемся изменить кого-то, мы меняем себя. Каждый житель этого города использует то, что он сам создал, не живя за счет других, каждый слушает друг друга и уважает чужую точку зрения. Ты не увидишь здесь кукол, которые брошены на произвол судьбы, тут каждый поможет, ведь мы все как единый механизм и трудимся ради одной цели. Все люди мечтают быть успешными, успешные пытаются быть еще успешнее и тому подобное, но никто для этого ничего не делает, все сидят и представляют, какими они станут в будущем. Так бывает только в психиатрических больницах, знаешь… Все хотят таблетку, чтобы наутро проснуться такими, какими они себя представляют. Мы не мечтаем, мы просто меняем себя и то, что нас окружает.

Доллорес слушала рассказ и все больше проникалась симпатией к этому городу и его жителям. Она раньше и подумать не могла, что существуют на самом деле такие миры, где нет боли и страданий. Она и вправду получила то, о чем мечтала…

— Ооо, здесь хорошо, нет, здесь просто замечательно, — с восторгом сказала Доллорес. — Пора устроить праздник в честь нашего знакомства!

— Боюсь, что это невозможно! — произнес незнакомый голос.

К компании друзей подошел очень странный человек низкого роста, сгорбленный, весь в прыщах и с неопрятной бородой. Одет он был, впрочем, тоже очень нелепо. На нем была помятая рубашка, жилет, потрепанные штаны, из которой на веревочке болталась какая-то записная книжка, на носу красовались очки, а из кармана жилетки вываливался монокль.

— Не поняла! — удивилась Доллорес

— Меня зовут сэр Гунин. Я слежу, чтоб дисциплина в городе была. Согласно пункту 11.3/5, о праздниках должны заранее вы сообщать. То, что вы сейчас хотите здесь устроить, безобразно, непристойно, не согласовано, а значит, бесконтрольно! Я должен ситуацию спасти и буду вынужден начальству донести.

Доллорес очень удивилась происходящему, ведь никто явно не замечал происходящего. Когда сэр Гунин уходил, все просто плевали в его сторону.

— Жаскольд, а кто это был? — спросила девушка

— Это сэр Гунин, жалкий писака-доносчик. Его в этом городе не уважает никто…

— Так, господа, на чем мы остановились? — перебила Ленэ. — Что, скажешь Эдвард?

— П-праздник!

— Да!

Все жители этого городка начали веселиться. Вывесили шары на главной площади, железные достали свои роликовые коньки и стали кататься на них, деревянные вытащили огромный стол и накрыли его, пластиковые куклы связали скакалки. Всем сразу стало весело, они забыли о рутинной работе. Вся площадь была увешана воздушными шарами, Жаскольд собрал пушку для салютов. Все пили, танцевали и радовались жизни. Светились яркие огни, воздух запах праздничной едой и порохом от салютов, яркие гирлянды под лучами солнца отбрасывали солнечных зайчиков на асфальт. Фонтан в центре площади светился яркими красками. Некоторые куклы принесли музыкальные инструменты, и начала играть фееричная, бодрящая живая музыка. Стол склонялся под тяжестью разнообразных блюд, сердца у жителей стучали так, словно они сейчас выпрыгнут. Смех и радость заполонили улицы Дримвилля, словно веселые бабочки, зажигающие огни своих крыльев. Все танцевали, как вихрь, на площади, смеясь и улыбаясь друг другу. Железные катались на роликах, исполняя такие красивые трюки, что казалось, будто они профессиональные каскадеры. Деревянные очень нелепо танцевали с пластиковыми куклами, очень забавно наблюдать, как Ленэ с ее прекрасными, плавными движениями танцует с неповоротливым, медлительным Эдвардом. Джеки устроил незабываемое огненное шоу, он притащил из дома ножи, поджег их и начал ими жонглировать. Доллорес впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему счастливой!

На улицах города послышался звук сигнализаций и рев моторов мотоциклов. Жители начали разбегаться по домам, а на главную площадь начала подъезжать жандармерия.

Впрочем, жандармы не отличались особой привлекательностью, их лица невозможно было разглядеть, на них были надеты черные банданы, а на голове были темно-синие фуражки с какой-то красной выделяющейся эмблемой. Одеты они были в темную полицейскую форму, на ногах были надеты берцы, а на поясе — черные ремни. В центре конвоя ехал мотоцикл с коляской, в которой сидел толстый, не похожий на остальных жандарм. На нем были золотые погоны, золотой аксельбант, на голове была надета сверкающая каска, а вся его грудь была увешана медалями и орденами, лицо его также