ноги были опутаны стропами парашюта. Перевернуться сам он не мог.

Едва я сообразил это, как до моего слуха донёсся крик:

— О, Тькави! Мои очки!..

Поблёскивая стёклышками на солнце, они кувыркались уже далеко внизу.

«Успею» — подумал я, устремившись в погоню.

Поймав очки почти у самой земли, я снова взмыл вверх и возвратил их злополучному парашютисту.

Теперь, наконец, можно было заняться стропами. Ну и запутались же они!

Я дёргал изо всех сил, тянул туда и сюда. Проклятая путаница не поддавалась. Узлы затягивались всё сильнее.

Академиков между тем продолжал болтаться вниз головой. Водрузив очки на нос, он, как мог, подбадривал меня весёлыми восклицаниями, вроде:

— Ага!.. Хорошо!.. Молодец, Тькави!.. Тяни сильнее!..

Отчётливо был слышен грохот волн, разбивавшихся о каменистый берег внизу.

Конечно, будь здесь капитан Лендед или Каген, мы бы вдвоём запросто перевернули учёного и опустили на своих крыльях. Но я был один.

А парашют продолжал снижаться. Ногти у меня были сломаны, пальцы в крови.

50 метров… 40… 30…

Бросив бесполезную возню со стропами, я решился на последнее средство.

— Внимание! — крикнул я и, подхватив профессора под мышки, изо всех сил взмахнул крыльями. — Вот так!..

Мощная волна, налетев на скалы, взметнулась вверх и окатила нас солёными брызгами. Но Академиков уже был перевёрнут!.. В следующую секунду нас ударило о выступ скалы и поволокло по мокрым камням.

Я почувствовал острую боль в спине, но в первый момент не придал этому особенного значения. Нужно было, не теряя времени, избавиться от парашюта и освободить ноги учёного.

— Хватайся за камни, Тькави! — донёсся до меня его голос. — Скорее, нас тащит в воду!..

И правда, ветер надувал парашют, как парус, и, не уцепись мы в последний момент за какой-то камень, быть бы нам утопленниками…

Постепенно, напрягая все силы, мы подтянули к себе парашют и погасили его купол.

Теперь можно было спокойно распутать стропы.

Распутали… Встали на ноги… Оглянулись вокруг…

Приютивший нас островок был гол и пустынен, не хуже, чем какой-нибудь астероид. Цунами не оставили на нём ни кустика, ни травинки. Над ещё не просохшими скалами, словно призрачные растения, поднимался белесоватый пар.

Вокруг островка клокотал прибой. Волны, одна за другой, с грохотом разбивались о камни, вскипали шумной косматой пеной и взметали к небу каскады сверкающих на солнце брызг.

А дальше, за белым гребнем прибоя, во все стороны простиралась бескрайняя гладь океана.

Лишь в той стороне, где извергался новорождённый подводный вулкан, над горизонтом вздымалась чудовищная чёрная туча. Она состояла из смеси пепла, дыма и водяных паров. Раскалённые камни и сгустки лавы, вылетавшие из земных недр, простреливали её насквозь. Оттуда доносился протяжный, неумолкающий гул.

Над океаном вокруг места извержения клубился белый пар — там кипела вода…

Было красиво и страшно.

Академиков повернулся ко мне.

— Ну что ж, Тькави, — сказал он, — придётся тебе взлететь повыше и посмотреть вокруг. Может быть, ты увидишь где-нибудь самолёт или остров, на который опустились Нкале, Сеггридж и Рам Чаран… Лети!..

Он подтолкнул меня в спину. Я чуть было не завопил от нестерпимой боли. Попробовал двинуть крыльями, стало ещё хуже. Правое крыло больше не подчинялось мне.

Академиков с испугом посмотрел на меня.

— Ну-ка приляг, — распорядился он. — Посмотрим, в чём дело.

Я лёг на песок лицом вниз и стиснул покрепче зубы, чтобы не кричать и не плакать, если будет чересчур больно.

— Потерпи, дорогой… Потерпи, Тькави, — ласково приговаривал учёный, осторожно ощупывая крыло.

— Переломов нет, обыкновенный вывих. Сейчас мы его вправим… Держись!

В глазах потемнело, и я взвыл на весь остров. Сустав щёлкнул и стал на место.

Боль начала уменьшаться.

— Через неделю ты сможешь летать, — удовлетворённо объявил Александр Петрович.

— Только через неделю?

Я попробовал пошевелить крылом. Боль сразу возобновилась. О том, чтобы взлететь, нечего было и думать.

— Как же мы выберемся? — забеспокоился я.

— Подождём. Самолёты и ракетный катер безусловно уже ищут нас. Скоро кто-нибудь будет здесь.

Я посмотрел вверх.

То, что я там увидел, заставило меня протереть глаза. Нет, сомнений быть не могло! Зловещая чёрная туча, совершенно такая же, как та, что вздымалась над нашим вулканом, надвигалась на остров с противоположной стороны. Медленно разрастаясь, она постепенно застилала солнце.

Академиков тоже заметил её. Он виновато взглянул на меня.

— Этого я не предвидел, Тькави. Положение осложняется. Туча закроет остров и затруднит поиски.

— Но ведь ветер дует от нас к вулкану, — удивился я. — Откуда же она вдруг взялась?

Академиков помолчал, оценивая в уме создавшееся положение.

— Где-то там, — он указал в сторону тучи, — началось извержение ещё одного вулкана. Наверно, его разбудило землетрясение. Нам просто не повезло.

— Лучше бы этих вулканов было поменьше, — грустно заметил я. — По-моему, они здорово портят вашу планету. А пользы от них никакой!

— Напрасно ты так думаешь. Мы ещё заставим их послужить людям.

Запасы топлива на Земле не так велики, как кажется. Но дело не только в этом… Дерево, каменный уголь, нефть и горючие газы, которые мы сейчас расточительно сжигаем в топках, нужны для другого. Химики могут делать из них множество самых удивительных и прекрасных вещей… Вот почему нам так необходимо найти иной источник тепла. Найти-то его нетрудно — он находится у нас под ногами! Это глубинная теплота Земли — 3 тысячи градусов! Весь вопрос — как сё взять?

— И вы хотите воспользоваться вулканами? — удивился я.

— Ну, разумеется! Конечно, это не просто. Но кое-что уже делается. Около некоторых вулканов — в Исландии, в Северной Америке, в Новой Зеландии и в СССР на Камчатке — на поверхность земли вырываются фонтаны пара и очень горячей, иногда даже кипящей воды. Эти фонтаны называются гейзерами. Они обладают удивительными свойствами — работают так, словно где-то под землёй спрятан кран, который то открывают, то закрывают. Несколько минут фонтан действует, несколько минут отдыхает — накапливает силы. У каждого гейзера своё собственное время работы и отдыха, такое точное, как будто в