хотела бы вернуться, но не к мужу, это точно. Сыновья же ходили к отцу, но редко, поскольку сложно было застать его трезвым, а с пьяным они и сами побаивались находиться рядом.

Следующим летом, после того, как Анна оставила этот дом, в нем случился пожар. Николай уснул с подожженной сигаретой в руках. К счастью, сосед успел вывести Николая из горящего дома. Но от самого дома остался только фундамент. Со временем Николай поставил вагончик на участке, в котором и жил, обустроил его, подключил отопление. Предполагалось, что это временное его обиталище, пока он не отстроит дом заново. Но когда я приезжаю к своим родителям в гости сейчас, спустя почти 20 лет, Николай так и живет в этом вагончике, а обгоревший черный фундамент все еще проглядывает сквозь заросшую траву или сугробы.

Тогда-то Анна окончательно перечеркнула все свое прошлое, связанное с мужем и с этим местом, и начала строить новую жизнь. Этот пожар как-будто дал ей толчок двигаться дальше, не оглядываться назад, и теперь ее было уже не остановить.

В начале нулевых завод, который давал работу многим жителям нашего поселка, пришел в упадок. Из пяти цехов остался только один, были сокращены почти все работники, в том числе швейный цех. Анна осталась без работы. В качестве компенсации за сокращение, руководство завода отдало швейные машины и другое оборудование швеям. Анне досталась хорошая промышленная швейная машина, способная обрабатывать толстые швы, огромное зеркало метра 3 в длину и во весь рост, раскройный стол и кое-что еще из мелкого оборудования и материалов для шитья.

Тогда она решила открыть собственное ателье в поселке. Жителей все еще оставалось много, так как работала школа, больница, магазины, детский сад. Многие оставались жить в поселке, но уезжали работать в соседние поселки и город. Клиентов у нее должно было хватать. И тогда она смогла бы шить не просто на дому по вечерам, а заниматься шитьем весь рабочий день. Также она планировала брать заказы на шитье школьной формы или медицинских халатов.

Она нашла небольшое помещение в подвале одного из многоквартирных домой. Место, прямо скажем, было не из уютных — темно, сыро и холодно в межсезонье. Но заказы пошли.

Мы с мамой тоже ходили заказывать себе одежду у Анны, и я каждый раз как зачарованная смотрела на всю обстановку — этот огромный стол с кучками обрезков после раскройки, висящие на стойке ткани, огромный тяжелый утюг на гладильной доске. В воздухе витал дух творчества и радости от работы. Анна, такая всегда спокойная, прямая, изящная подходила ко мне, снимала с плеч сантиметровую ленту, не переставая разговаривать с мамой. Она быстрым движением могла набросать эскиз будущего платья и каждый раз он оказывался красивее, чем я могла себе нафантазировать. К школе у меня появилось два новых платья и брюки.

Со временем Анна начала еще и привозить одежду на продажу. Она ночью уезжала в Екатеринбург на поезде и возвращалась следующей ночью с тремя или четырьмя огромными сумками в клетку, набитыми одеждой. Там было нижнее белье, носки, футболки, спортивная, домашняя, рабочая одежда, платья, кофты и много-много еще всего. Мама, как старая подруга Анны, приходила ей помогать разбирать эти сумки и первой могла выбрать что-то для себя. У нас в поселке купить такое больше было негде. Обычно за одеждой мы ездили пару раз в год в соседний город, но теперь все покупали исключительно у Анны. Как и все остальные жители поселка.

Вскоре, одежда так быстро распродавалась, что Анна ездила в город каждые выходные. Не представляю, когда она отдыхала. Но я ни разу не слышала от нее ни одного слова жалости к себе. Сыновья многое сами делали по дому, оставались одни, когда она уезжала за товаром, в ателье после школы помогали прибираться.

Еще две зимы они прожили в дачном домике Татьяны, а потом Анна смогла купить квартиру и сразу сделала в ней ремонт. У Гришки и Саши появилась своя комната. Как Гришка радовался, когда смог наконец-то позвать нас, одноклассников, на свой День Рождения в гости. Он с гордостью провел для нас экскурсию, показал ванную комнату, их с Сашкой комнату, где стояла двухэтажная кровать. Даже разрешил залезть нам всем на второй этаж, конечно, по очереди.

Анна наблюдала за нами с улыбкой, пока накрывала на стол. Она была одета в невероятно красивое платье ярко-фиолетового цвета. Мы, девочки, кружились возле нее и пытались помочь: кто посуду мыл, кто носил тарелки на стол, кто раскладывал колбасу на блюдце. Нам всем очень хотелось походить на Анну. Она выглядела такой молодой и счастливой, ей так шло быть хозяйкой большого красивого дома и при этом мы восхищались, что она сама так хорошо зарабатывает.

Примерно в то время в ее жизни появился мужчина, он был не местный, приехал в командировку на наш все угасающий завод. Он должен был прожить здесь месяц, за это время его задача была понять, можно ли возродить производство. Конечно, он об этом никому из жителей не рассказывал, но как только он появился, молва о нем пробежала в каждом доме поселка. И он воспринимался нашими родителями, как спаситель, так как многие потеряли свою любимую работу и мечтали о возрождении завода. Его звали Павел Петрович.

В первый же день он заглянул в ателье-магазин Анны, чтобы купить себе носки. Его поселили в одну из муниципальных квартир, которые пустовали и раньше как раз использовались как пристанище для командировочных. Но пожить в этой квартире он так и не успел. У них с Анной закрутился бурный роман практически сразу после знакомства. Он возил Анну в город на свидание, заваливал ее цветами и подарками. Анна тогда поверила, что еще возможно женское счастье для нее. Она доверилась и была счастлива.

В планах у Павла Петровича, как он рассказывал Анне, открыть на заводе цеха по производству деталей автомобилей и возродить прокатный цех. Он писал отчет своему руководству, просчитывал рентабельность и возможные риски. Павел и Анна строили планы на свое будущее — возвести дом на большом живописном участке у пруда, который уже присмотрели. Павел Петрович хотел привезти своих взрослых дочерей познакомиться с Анной.

К Гришке и Саше он нашел подход, ходил с ними на рыбалку, отремонтировал давно сломанный велосипед, они вместе играли в футбол. Гришка с восхищением в глазах рассказывал мне о дяде Паше. Говорил, что тот научил его ездить на велосипеде без рук, не держась за руль.

Через месяц он уехал сдавать отчет. Они с Анной созванивались, свой адрес для писем он не оставил, сказав, что редко бывает дома, много разъездов по работе. Анна знала его рабочий телефон и прибежав домой на обед, первым делом набирала этот номер. Они общались еще пару