Б… Установите наблюдение за каждым шагом противника».

Идите… Ночь темная. По дорогам пробираться трудно. К тому же почти все они пролегали через села, занятые большими и малыми вражескими гарнизонами. В низине разлились речушки. Более надежного пути, чем через давно не паханные поля, не выбрать. Но поля на Слободской Украине не бескрайние, как в Таврии или Приднепровье. Частенько поле прерывается крутым обрывом, нивы пересекаются оврагами, в которых раскинулись слободки.

Идти трудно: ноги погружались в вязкую грязь. Приходилось брести по воде. А потом снова путь тянулся по степи.

«Скорее! Скорее!» — подгоняли они друг друга. И шли не отдыхая. Торопились, чтобы до рассвета найти какое-нибудь прибежище в этом безлесном крае и укрыться там на целый день.

С каждой минутой все больше светлело небо. Гасли звезды.

Вытянувшееся длинным прямоугольником поле внезапно сползло в долину. Внизу виднелся длинный ряд хат, а подальше возвышались корпуса сахарного завода. Белой свечкой взвилась в небо заводская труба.

Обойти долину не было времени, а перебраться на другую сторону необходимо во что бы то ни стало. Там чернели кусты терновника, в которых можно было переждать до вечера, чтобы потом снова тронуться в путь.

Разведчики в нерешительности остановились, вытирая рукавами вспотевшие лица.

— Пошли!

Вода на лугу заколебалась и разошлась кругами, будто от брошенных в нее каменьев. Под ногами булькало, чавкало. Придерживаясь руками за лозу, за ветки верб, настороженно озираясь и прислушиваясь, разведчики продолжали путь.

На беду сержант Роман, а за ним и Дмитрий оступились и упали в воду.

— Канава! — крикнул Роман, протягивая автомат Василию. — Черт бы ее побрал!..

— Хватайся за ветку! — Василий пригнул лозу. — Давай руку…

Тем временем Евгений и Анатолий вытащили промокшего до плеч Дмитрия.

— А там еще глубже! — Дмитрий выстукивал зубами, словно на телеграфном ключе.

— И день близится.

— Что делать, командир?.. Не киснуть же нам по колено в воде между вербами?

Что делать?.. Лейтенант Евгений задумчиво посмотрел на Василия, словно спрашивал: «Как нам быть, друже?» Василий считался находчивым и вдумчивым разведчиком. Он еще до войны увлекался книгами об этой романтической и… тяжелой профессии. Чего только не выделывали те разведчики! Уж конечно, попади тот герой в их положение, он бы обязательно пробрался в квартиру немецкого оберста и выпил бы с ним рюмку коньяку, чтобы не заболеть гриппом. Василий криво усмехнулся и вздохнул.

— Надо вылить воду из сапог и все-таки пройти мимо вишневых садов к оврагу, заросшему лещиной и терном, — проговорил он шепотом.

В яблонях и над соломенными крышами хлевов щебетали птицы. Вершины высоких тополей и кленов возле хат и сараев уже стали багряными от солнца, выплывавшего из-за горы.

Громко, словно выстрел, в тишине звякнула щеколда. Заскрипела огородная калитка, и из нее высунулась голова в старой шапке из шкуры рябого теленка. Поймав на себе настороженные взгляды, голова исчезла. Снова звякнула щеколда.

Пройдя еще шагов двести, разведчики свернули наконец на деревянный настил железнодорожного переезда и вышли на склон долины, куда не могли добраться затопленными лугами.

Далеко позади остались последние хаты слободы и заводского поселка. Впереди — лесок, мечта усталых и промокших разведчиков.

У самого леса стояла избушка с выщербленными стенами. Из-под разворошенной соломенной крыши виднелись стропила; два окошка без рам напоминали глазища какого-то сказочного существа.

Роман, теряя последние силы, пошатнулся, схватившись рукой за голову.

— Что с тобой? Ты болен? — обступили его товарищи.

— Я тоже — то весь горю, то мерзну, как поганый поросенок, — признался Дмитрий.

— Чаю бы мне! Хоть наперсток! — промолвил Роман, не сводя глаз с дымохода, который выступал между стропилами и посеревшей крышей. — Тогда бы я сразу выздоровел.

Да, конечно, не плохо бы развести огонь, высушить одежду и поесть или выпить чаю: четвертый день они без горячего.

Обсохнуть! Поесть горячего. Согреться. Отдохнуть.

Пятеро истомленных людей повернулись к селу в долине. Над хатами взвивались в небо столбы дыма.

Развести огонь! Но немцы и полицаи заметят его. Леса здесь небольшие, редкие… Разложить костер в поле, в сухом бурьяне?.. Еще опаснее. В этой покинутой хижине дымок не так бросится в глаза. Пожалуй, это верно. Сварить крепкого горячего чаю! И вода есть — вон, в лощине, колодезь без сруба.

Вскоре в плите без дверцы, покрытой сверху листом тонкого железа, занялся огонек.

Блаженные минуты! Разведчики пили горячий чай из солдатских котелков, сушили промокшие сапоги, штаны, шинели и куртки, от которых шел сизый пар. Хотелось спать.

И они заснули, поочередно неся вахту.

Дмитрий, дежуривший четвертым, вдруг тревожно закричал:

— Немцы!.. По нашим следам!

Командир взобрался по лестнице на чердак и посмотрел в бинокль: тропой, пролегавшей над долиной, двигался небольшой вражеский отряд. Евгений перевел бинокль на лес. И там, рассыпавшись цепью, также шли вооруженные люди.

«Бежать в лес — значит наскочить самому черту на рога. Останемся здесь!» — решил командир.

Наступила такая тишииа, что отчетливо стало слышно, как на земляном полу шипело вытащенное кем-то обгорелое полено. Вот и кончились эти тихие и теплые, как и сам огонек в плите, минуты. Как быстро они пролетели!

Устраиваясь у окошка с автоматом, Роман зацепил котелок, и тот покатился со звоном. От этого звука Василий вздрогнул. Вот так же звякнула на рассвете щеколда огородной калитки. Неужели их выдал тот человек в шапке из телячьей шкуры? А может быть, их засек патруль?

С чердака раздались автоматные очереди. Стреляли Евгений и Анатолий. Приготовились к бою и Василий с Романом и Дмитрием.

Стрельба было стихла. Но вот из лесу выскочили автоматчики, и она снова усилилась.

Пули со свистом влетали в окна, застревая в глиняных стенах. Бой разгорался. Трескотня автоматов, возгласы, крики и стоны раненых. Но к великому удивлению наступавших, избушка с дырявой крышей и покосившимися стенами, которая была похожа на старую бабусю, согнувшуюся под тяжестью лет и непосильной работы, не сдавалась.

— Перебрось огонь на лесок! — приказал Евгений Анатолию, а сам, укрыв голову за дымоходом, принялся стрелять по подползавшим немцам.

— Внизу! — обратился Евгений к своим. — Следите за открытой дверью… Берите на прицел тех, что ползут из лесу.

— Есть!

К сеням, выкрикивая и стреляя на ходу, пробиралось из лесу с десяток гитлеровцев и полицаев. У крыльца