регенерирующего, реабилитирующего, природосообразного… И если уже тогда название органическое представлялось мне информативно–бледным, бессодержательным, и я предпочитал заменять его сберегающим и восстанавливающим, то это касалось только названия.

Из предисловия ко 2 изданию (2008 год)

В книге «Про огород для бережливого и ленивого» (Советская Кубань, 2001 год) я описал, как поиски средств добиться приличных успехов в огороде ценой разумных усилий и затрат привели фактически к восстанавливающему земледелию (тогда оно называлось, преимущественно, органическим). Слово «ленивый» стало для меня «фишкой». Выкристаллизовалось понимание, что земле вовсе не нужен наш рабский труд, и что путь к посильному — в удовольствие — труду проходит через буйство зелени в огороде, через интенсивную посадку растений. Ей в упомянутой книге было уделено непростительно мало внимания, и в следующей книжке «Меланжевый огород» (Советская Кубань, 2002) я как мог восполнил этот пробел.

За последние годы резко возросла тяга огородников к нетрадиционному земледелию. Создана разветвленная сеть Клубов органического земледелия (в России они, как правило, зовутся Центрами «Сияние»). Мне довелось читать лекции и вести оживленные беседы в Клубах Белгорода, Борисполя, Днепропетровска, Донецка, Ивано—Франковска, Киева, Львова, Макеевки, Мариуполя, Никополя, Харькова, Черновцов… Эти беседы показали, что интенсивная посадка растений вызывает наибольший интерес слушателей, готовых «поступиться принципами», и что «Меланжевый огород», ставший раритетом, нуждается в переработке и переиздании.

Не могу не отметить заметное влияние белгородских адептов нетрадиционного земледелия — неутомимого библиофила М. В. Першина и автора книг «Биотехнологии в земледелии» и «Азы плодородия» В. Т. Гридчина. Опыт Виталия Трофимовича — бывшего директора совхоза — особенно ценен. Он приобретен не на огородных грядках, не на сотках (как, к примеру, мой), а на совхозных полях, на сотнях и тысячах гектарах. И совсем уж немыслимое дело — еще в советские годы, под неусыпным оком всесильных райкомов партии. Родейлам такая «опека» и не снилась.

В книге в той или иной форме отражены меткие замечания и актуальные пожелания моих многочисленных читателей и слушателей. Низкий им поклон.

Комментарий. И снова любопытно оглянуться. Начну с иронического замечания. В свое время я очень гордился тем, что, с подачи зятя Влада Клойзнера, первым вынес на обложку слово ленивый. А потом (святая простота!) радовался, как мощно зашагало это слово по обложкам: «Сад для ленивых», «Крой для ленивых», «Макияж лентяйки» и т. п. Но радость была недолгой. Когда книжка «Про огород для бережливого и ленивого» переводилась на литовский язык, издатели попросили убрать с обложки. заезженное, набившее оскомину слово ленивый. Вот откуда берутся анекдоты — из жизни!

Сильно выросла «освоенная» мною площадь — Урал, Поволжье, Юг России (Астрахань, Ставрополь, Таганрог), Север Украины (Шостка, Сумы, Чернигов).

Знакомство с В. Т. Гридчиным обернулось дружбой и плодотворным сотрудничеством. В соавторстве с Виталием Трофимовичем написаны «Сидерация — всему голова», «Умный огород круглый год. Тыща уловок огородника» и «Манна с небес — в огород. Всемогущая сидерация».

Возросла роль читателей и слушателей в моей издательской деятельности. Во время лекций я теперь не только о чем–то рассказываю, но и книги пишу — в буквальном смысле. Бывает, уходит вдохновение. Сел на поезд, проехал пару областей, и — все в порядке. Новые впечатления, идеи, подсказки и… поштовх (толчок).

Предисловие к 3 изданию

У книги «Меланжевый огород» — счастливая судьба. Она уже 10 лет на рынке, а ею до сих пор живо интересуются читатели. Первое издание давно стало раритетом. Второе издание популярно и на Украине, и в России. Успех книжки я отношу и на счет актуальности совмещенной посадки растений, и на счет удачного названия.

Но пришло время «подвернуть руль». Гейне говорил:

«Говоря по совести, мне было бы приятно, если бы моя книга вовсе не появилась в печати. Дело в том, что после появления ее многие мнения мои о многих вещах „. значительно изменились, и многое такое, что я утверждал тогда, противоречит теперь моим убеждениям. Но стрела не принадлежит стрелку, после того как он спустил ее с лука».

В частности, появилась необходимость:

1) однозначно отмежеваться от делаемого компоста;

2) уточнить понимание воздействия аллелопатии, нивелируемой разнообразием и компенсируемой симбионтностью;

3) осветить совмещение посадок не только «геометрическое», но и с помощью более близкого к природному сева вразброс;

4) расширить список симбионтных наборов (жемчужин меланжевого огорода — согласно 1 изданию, или связок растений — согласно 2 изданию);

5) уточнить и осовременить агротехническое обеспечение совмещения культур.

Есть еще одна причина: трактовка значения совмещенных посадок растений в прежних изданиях сводилась к выявлению достаточно большого числа отдельных бонусов. Но одно грозное явление природы заставило усомниться в правомерности такого дробления.

Обратим свой взор на Альпы, где живет создатель и неутомимый пропагандист пермакультуры — сам Зепп Хольцер, и окунемся в недалекую историю. 16 ноября 2002 года над Альпийскими районами Франции, Италии, Германии, Швейцарии, Австрии бушевал небывалый ураган. Скорость ветра достигала 180 км/час. С корнем выворачивались деревья. В Австрии, в федеральной земле Зальцбург ураган буквально сдул с рельсов электропоезд, следовавший по маршруту Зальцбург—Пинцгау. Убыток от урагана составил сотни миллионов евро.

Через пять с половиной лет довелось мне ехать в Австрии долиной реки Мур, пересекающей округ Лунгау (земля Зальцбург) с запада на восток. Оба склона ущелья, на протяжении многих километров, были как бы слизаны огромным шершавым языком — с корнями выворочены все деревья. А в городках, расположенных на берегу Мура (Muhr, Tamsweg, Ramingstein), в самом низу ущелья, стояли явно старые, уцелевшие под натиском урагана деревья. Объяснить это можно было тем, что воздушные потоки, отражаясь от северного и южного склонов, встречались в узком месте, и вследствие турбуленции ослабляли друг друга.

Вот мы поднялись в Краметерхоф (поместье Зеппа Хольцера), на высоту 1 200 м над уровнем моря, на простор. И никаких следов разрушения не увидели, словно оказались в оазисе среди безжизненной пустыни. Будто кто–то всесильный могучим крылом прикрыл Краметерхоф от бушевавшей стихии.

Для Хольцера в этом не было никакой загадки. В его поместье большие деревья опираются на