все путаете. Туфельки в нашей жизни не главное.

— Ну, да. Главное — это вовремя щёлкнуть три раза каблуками — и тогда вы получите гринкарту, много денег и попадёте в Канзас.

Диалог M

— Отчего же столько людей, которые лучше меня знают, что я хотел сказать? Отчего же столько людей говорят, что знают, как и что я думаю? Откуда взялось столько людей, которые знают о моих душевных порывах лучше меня? Откуда они хотя бы это знают? Откуда у них этот мелкоскоп? Я вот совершенно не знаю, кто и что чувствует — хотя это моя работа, я всё время сомневаюсь в том, что я надумал, я бегаю с ворохом линеек и измерительных приборов — и всё равно обмираю каждый раз от неуверенности. Кто бы мне прислал по почте уверенность. Или хотя бы термометр для определения горячих и холодных блюд и отделения зёрен от плевел.

— Что вы хотели сказать, как вы меня сами изволили учить, совершенно неважно. Судить можно только по впечатлению. Сам факт разговора с писателем противоестественен.

Аннотация:

Человеческое общение — хитрая штука. Некоторые люди считают, что люди сейчас стали ругаться больше, другие, наоборот — что меньше. Не поймёшь — но, как ни странно, в наше время гораздо больше возможности записывать разные слова. Записывают чаще всего злые — и если люди кричат на площади, и если споры происходят в одной отдельно взятой голове. Хороший писатель Виктор Шкловский в своём «Сентиментальном путешествии» несколько раз вскрикивает: «Мне скажут, что это к делу не относится, а мне-то какое дело. Я-то должен носить всё это в душе»? Я бормочу тоже самое почти через сто лет. Книги сейчас называют хлёстко и обидно — есть такая, что так и называется: «С намерением оскорбить». Это, я считаю, не наш метод — оскорбить, ишь ты! Никакого проку в оскорблениях нет. Но, с другой стороны, как бы ты плавно ни двигался, как бы осторожно не мёл перед собою землю, чтобы ненароком не наступить на какого-нибудь жучка — всё, чему предназначено, произойдёт.

Поэтому под конец я всегда говорю «Извините, если кого обидел». Ну, извините, чего уж.