Жанна Половцева Чудовище

Ирина

Ромка

Оля

ОН

«УЛЫБКИ».

— Солнышко мое маленькое.

— Мам, пора.

— Да. Я бы хотела никогда от тебя не уходить.

— И я бы хотел, но тебя ждут.

— Ждут. А ты один останешься.

— А тетя Оля принесла мне книжку — интересную!

— О чём?

— Что-то вроде современной сказки о Чудовище и Красавице.

— Расскажешь потом?

— Обязательно! Ну, иди?

— Иду.

— Пока.

— Пока. Не переутомляйся.

— Мам, глупость ты говоришь. Всё равно умру.

— Ромка…

— Ты меня возьмешь на концерт?

— Я поговорю с Владимиром Николаевичем.

— Уговорю.

— Уговорю. Постараюсь.

— Ну, беги!

— Бегу.

Невыносимо, невыносимо, невыносимо, невыносимо, невыносимо…

— Мам? Улыбнись!

— Я люблю тебя! Пока-пока!

— И я, Красавица моя!

— А ты — моё милое Чудовище.

— Нет не я. Другой.

— Другой?

— Беги, мам. Опоздаешь

«НАДЕЖДЫ».

— …И последний проход. И раз, и два, и раз, два, три. И раз, и два, и раз, два, три. Отлично! Девочки — мальчики! Я вас обожаю! Спасибо всем! По домам, по домам! До свидания. До свидания.

— Здравствуйте.

— Вы кто?

— Я ищу Любовь.

— А мне не помешало бы еще чуточку надежды.

— Необычно. Как Вас зовут?

— К сожалению, только Ирина.

— Здравствуйте, К Сожалению Только Ирина.

— Здравствуйте, Ищущий Любовь. У нас таких нет.

— Что, ни одной и ни у кого?

— Все уже разошлись.

— А у Вас?

— А у меня одна любовь — мой сын.

— Сын? Сын — это кто?

— Сын — это сын Ромка, просто сын, просто Ромка. Что Вам надо?

— Извините, я не все узнал.

— Надо полагать.

— Можно, я буду к вам заходить?

— Зачем?

— Мне нравится у вас.

Все как во сне. Проснешься — глупость какая-то. КТО ТАКОЙ? Зачем? Что надо? Почему не выгнала? Сразу. Таких не бывает. Розы в бутонах — странно. Не знает простых слов — не иностранец. Откуда взялся? Куда уходит? Ромка после концерта как-то даже повеселел, зря врач боялся. ОН действует на всех чудесно. Всё оживает. Ничего такого не делает, не говорит — всё оживает. Зачем сейчас? Не нужно.

«СЛЁЗЫ».

Лежит на кровати (щеки в ладонях), пытается придумать новый танец — бесполезно. Мысли — бешеный пульс. Ромка! Ромка! Опять плохо. Врач орет — думает, что из-за перевозки. Достаточно записи. Запись — пустота, Ромка хочет ЖИТЬ! Как откажешь?!.. И ОН. Кто ОН? Что ОН?

…Появляется в комнате. Встает над кроватью. Она ЕГО чувствует. Дыхание, сердце, разлив, ласки. Чудовище трехглавое… Лапы.

— Господи, ты меня напугал!

— «Господи» — ошибка, это я.

— «Господи» — для связки слов; к Богу — никакого отношения.

— Я начинаю привыкать.

— А я — нет. Ты каждый раз возникаешь из воздуха.

— Безумно захотел тебя увидеть.

— Почему три — головы?

— Тебе не нравится?

— Необычно.

ОН поднимает её какой-то неведомой ей силой. Мягко, уютно, плывет. Тихим сиянием расходятся волны, сливаются, вздрагивают и рассыпаются, как искры (как слёзы?). О чем?

- Как ты прекрасна! Хочешь, будем танцевать?

Если бы этот танец можно было повторить — на сцене! Как повторишь любовь, нежность? Как вынешь это из сердца, как покажешь другим? Невозможно. Странно. Сон?

«ПРОЩЕНИЕ»,

— Оль, я не сержусь на тебя.

— Не надо, пожалуйста.

— Нет, правда.

— Я сама сержусь на себя.

— Ты ничего не можешь сделать.

— Могу.

— Если бы могла, сделала бы.

— Нет, могу, но я… я боюсь. Понимаешь, так, что самой противно. Смогу я когда-нибудь себя простить?

Или повешусь сразу, как Ромка…

— Оля! Я тебя простила, поняла и простила. И ты должна себя простить.

— Если бы это было так просто.

Уходит, убегает, не может, не может об этом слова произносить, связывать их в мысли.

Она, она вычеркнула последнюю надежду Ромки, потому что боится тоже умереть. Лучше не приходить, не встречаться с Ирой, никогда, ни за что. Убегать. Убегать.

«ФОРМА».

— Где ты бываешь, когда тебя нет?

— Дома.

Пушистый, пушистый медвежонок, котенок…

— Какой ты. Какой ты. Какой ты.

— Что это значит?

— Какой ты в своем мире, мне интересно.

— Любой.

— Нет- нет, расскажи, покажи!

— Разве форма имеет смысл?

— Конечно. Вот чашка и бокал. Вино приятно пить из бокала, а чай из красивой чашки.

— Я такой, чтобы тебе было хорошо.

— Я хочу посмотреть на тебя.

— Смотри.

— Пожалуйста, пожалуйста… Ты меня сейчас будешь обманывать, скажешь: «В вашем мире моя форма не устойчива».

— Это так. Я меняюсь от движения воздуха…

— Это сон. Бывает так в жизни? А я?

— У нас? Понимаешь, ваша форма статична, и у нас ты застынешь.

— Боже, какие страсти! Я буду Спящей красавицей? Милый, милый, милый мой. Как хорошо!

— Ты будешь моей любимой.

— Скажи еще.

— Любимая моя.

— А любовь имеет смысл?

— Во всех мирах и навсегда!

— Боже! Какая я… дурочка. Просто дурочка!

«СТРАХ».

— Это ТЫ?

— Ты меня видишь?!

— Я знаю.

— Тебе мама обо мне рассказала?!

— Мама? Нет!

— Смеёшься?.. Ты, правда, умрешь?

— Да. Мама любит тебя, я вижу.

— Значит, это ты… Я слышал зов.

— Я придумал тебя.

— Придумал?

— Вообразил и очень захотел.

— Нет, я был до этого. Понимаешь, у меня свой мир.

— Наверное. Забери её.

— Туда?! Но она там не сможет жить. Может быть, только в капсуле…

— Здесь тоже.

Но ты ведь любишь её, разве любовь не может все?

— Ты умираешь и говоришь, что любовь может всё?!

— Любовь может все.

— Какой страшный ваш мир.

«ЖЕСТОКОСТЬ»,

— Хочешь, я покажу тебе твой мир.

— Ты, правда, это можешь?

— Это не совсем законно, но могу.

— Тебя накажут?

— Меня больше накажут, если узнают, что я с тобой.

— Зачем же ты тогда?

— Ты хочешь, чтобы я не приходил больше?

— Нет, нет, не знаю, но тебя же накажут.

— Какая ты, какая ты!.. (Колокольчик.)

— Что это?

— Какой бедный у вас язык; я не могу выразить то, что чувствую… вашими словами.

— Какой ты глупенький, я и так знаю, зачем какие-то слова… Скажи ещё так.

Колокольчик нежный, сладкий, безумный, безумный, обо всем бы забыть, забыть бы, забыть бы,

Неужели это со мной. За что?

— Я люблю тебя.

— Я люблю тебя. Ты только не пугайся; представь, что ты в пушистом-пушистом облаке…

— Я и так в пушистом-пушистом облаке, какое счастье!.. Постой, я не могу.

— Почему?

— А Ромка? А мои мальчики-девочки?

— Отдохнут немного; а Ромка — он тебя не любит.

— Не любит?

— Он хочет, чтобы я забрал тебя.

— Ты ему