посудине, — договорив, я сунула деньги в карман джинсов.

— Уволить бы тебя за такие фразочки, Хьюз!

Билл всегда называл меня исключительно по фамилии, думаю, он даже имени моего не знает, ведь я не предоставляла ни единого документа, когда устраивалась. А единожды упомянутое вскользь Валери не привлекло ни малейшего внимания. Поэтому по кухне только и слышно: «Хьюз, вычту из зарплаты! Хьюз, мой посуду!».

— Не верю, что твой босс снова дал тебе денег, — трещал голос на другой стороне телефона.

Я стояла на заднем дворе бара возле мусорных баков и потягивала сигарету, выпуская клубы дыма на волю.

— Подруга, еще одна такая подачка, и я точно решу, что он тебе выдает деньги за отдельный вид предоставления услуг, — рассмеялась Мейси.

— Фу, он же старый, жирный и потный, а еще уже лысое озерцо расплывается на макушке! С кем с кем, а с ним — ни за какие деньги!

— Валери, это же шутка. Дилан не появлялся?

— Нет. Наверное, его мамочка посоветовала не связываться с такой плохой девочкой, как я. А он, как истинный джентльмен, решил меня не расстраивать плохими новостями, — усмехнулась я. — Может, я это заслужила? Все это! Дерьмовую жизнь, дерьмовую работу, одиночество, — всхлипнула я. — Мейс, я так больше не могу, — сигарета выпала из рук, и я схватилась за голову. — Только начало все налаживаться. Дилан обещал помочь с работой, говорил, что перевезет меня к себе, а я, дура, уши развесила и лапшу сама закинула. Почему вечно так? Впервые мне встретился не мудак, а человек с интеллектом и перспективами. А что теперь? Снова начали на чем закончили?

— Оу, ты слишком грузишься. Дилан не последний парень в твоей жизни, — попыталась успокоить меня подруга, но у нее слабо получалось. — Вот увидишь, пройдет пару недель, и ты забудешь его в объятиях обворожительного красавчика.

— Дело не в любви или отношениях, — прикрикнула я, но тут же прикрутила громкость. — Просто я неудачница, этот рок преследует меня с рождения. Всегда последняя, всегда побитая. Дилан — один из немногих, кто относится… вернее относился ко мне как к девушке, а не как к служанке или просто девице, с которой можно поступать так, как заблагорассудится больной фантазии.

Позади меня открылась двустворчатая дверь с раздражающим скрипом ржавых петель. Оттуда вывалился один из наших официантов и по совместительству бармен.

— Посуда сама себя не помоет! — упрекнул он меня, будто имеет право указывать. Но я не стала вестись на это и просто промолчала — конфликты меня утомили.

Я сбросила звонок, взяла себя в руки и пошла на кухню. Напялив прохудившиеся перчатки, приступила к самой неблагодарной работе в мире. Серьезно, вы хоть раз, обедая в общественном заведении, задумывались о том бедолаге, что драит стекло до блеска? Сильно сомневаюсь. Это нормально в обществе, не задумываться о мелких людишках, но только до тех пор, пока они исполняют все безукоризненно. Стоит накосячить или пропустить прилипший шпинат к стакану, как все сразу вспоминают о твоем существовании. И не упустят возможности обхаять с ног до головы. А о благодарности никто и не вспомнит. Да и сами посудите, как будет звучать нелепо фраза от посетителя: «Передайте посудомойщику, сегодня тарелки сверкают отменно».

К вечеру ноги гудели, а спина изнывала от усталости. Едва ли я могла волочь свое тело домой, но как бы ни хотелось рухнуть прямо возле плиты, пришлось ползти, благо живу рядом.

Мой дом — это многоквартирный крысятник, чем-то напоминает коридоры общаги, по ним тянутся тонкие деревянные двери, за которыми спрятались одиночные комнатки. Моя личная резиденция была на втором этаже среди еще десятка таких комнатушек. Независимо от их площадей там проживали как одиночки, так и целые семьи по четыре человека. Но я не жалуюсь, в комнате была плита и пару крепких стареньких кухонных тумб. Я купила небольшой диван, одолжила телик Мейси, закидала хлипкие полки журналами с парой игрушек и постелила синий ковер на пол. В принципе вышло неплохо.

До этого у меня никогда не было личного пространства. В детдоме для всех одна спальня с множеством кроватей и одинаковым постельным бельем. Пятнадцать девочек в одной комнате, а бывало и двадцать. В четырнадцать лет меня перевели в другое место. За глаза мы прозвали его «прощайте надежды», потому что в таком возрасте уже никого бы не удочерили, оставалось лишь дожидаться совершеннолетия. Но и это не сулило никакого благополучия в будущем. Я это проверила на себе. Мечты стать шеф-поваром не осуществились, и у меня опустились руки.

Перед сном я заскочила в комнату на первом этаже и отдала деньги за проживание. Хозяин не спал ночами, поэтому прийти к нему после полуночи, всучив его любимые доллары, не было ничем сверхъестественным. Я выдохнула, ведь еще месяц могу жить спокойно, и пошла наверх под звуки урчащего от голода желудка. Да, работникам общепита весьма свойственно не есть целыми днями. Холодильник был пуст, кажется, в одной из тумбочек валялась открытая упаковка чипсов с прошлых выходных. Но рисковать не стоило — гастрит в мои планы не входил, поэтому я просто выпила теплого чая, что вскипятила в кастрюле за неимением чайника.

Диван был ужасен для сна, не расправлялся и впивался в каждую клеточку тела выпирающими пружинами из-за слишком тонкого поролона. Я не жалуюсь; если сверху подложить плед и толстое одеяло, то это смело можно назвать царскими перинами. Конечно, нет!

Проснувшись в шесть утра от звонка телефона, я поняла, что день сегодня вновь не задастся и будет напоминать хождение зомби по кухне с мыльной щеткой в руке. Первые позывы были раздолбать эту жужжалку об стену, но, поразмыслив о том, что телефон у меня не сменится еще лет тридцать, потому что копить на новый пришлось бы столько, я откинула все мысли и ответила на вызов.

— Доброе утро, соня, — слишком визгливый голос вывел меня из себя.

Чертова Мейси, какого хрена ей надо?

— Оно могло бы стать добрым, — пробубнила я, утыкаясь в подушку.

— Открывай двери, дорогуша, — произнесла она, и тут же в дверь раздался стук.

Едва поднявшись, я села на край дивана, протерла глаза руками и побрела впускать нежданную гостью. Мейс как всегда в приподнятом настроении, в руках у нее бутылка красного вина, которой она размахивала, как выигранным трофеем. Подруга скинула с ног свои поддельные блестящие лабутены, которые приобрела на очередной барахолке вместе с этим пугающе коротким черным платьем.

— Мейси, пятница только сегодня, кто бухает в будни? — я вернулась в свою постель, удрученно пытаясь поймать хоть одну нотку сна.

— Эй, ты серьезно? — Мейс растолкала меня, заставив хотя бы