купили в семнадцатом году, — подошел к нему Митя, разглядывая пиджачок.

— Все, все пропало, — простонал Ильич. — Мы же на эти деньги, Митя, могли еще недельку в Метрополе пожить. В ресторанах бы каждый день обедали и парились в Сандунах.

— Не все, Ильич. Смотри, — и Митя вытянул вперед ногу в белом лакированном ботинке с желтым носком.

* * *

Они сидели на маленькой кухоньке в квартире Ильича. На столе стояла недопитая в Алексеевском саду бутылка коньяка и остатки курицы.

— Странно, — задумчиво произнес Ильич, — Почему у тебя ботинки остались, а у меня все пропало?

— Хочешь, забери их себе, — Митя снял под столом ботинки и пододвинул ногой их Ильичу.

— Носи. Это не мой фасон, — Ильич взял бутылку, налил коньяк в чайные чашки, — Ты знаешь, а мне в семнадцатом году понравилось. До революции, конечно. Ладно. Пожили красиво и хватит. За возращение на Родину.

Они чокнулись и выпили.

— А я знаешь, что я подумал, — Митя потянулся за куриным крылышком, — Только дай слово, что не обидишься.

— Говори. Не буду.

— Не то ты тогда с броневичка толкнул народным массам. Про революцию эту с Авророй. А мог ведь сказать, что все ребята, завязываем воевать и расходимся по домам. И они бы тебя послушали. Глядишь бы и жили сейчас по-другому.

— Умный ты больно, — огрызнулся Ильич. — Никому еще не удавалось повернуть колесо истории назад.

— Это потому, что у них водки Рассвет не было, — продолжил с напором Митя. — А у нас была. Такой шанс упустили. Наливай.

Ильич молча, насупившись, разлил по чашкам остатки коньяка.

— Слушай, Ильич, — Митя взял в руку чашку, — А если в магазин, где я грузчиком подрабатываю, снова Рассвет завезут. Согласился бы опять вернуться в семнадцатый и крутануть колесо истории?

— Не знаю, — чуть подумав ответил Ильич. — Вот когда завезут, тогда и поговорим.

— Тогда, за Рассвет, — Митя потянулся чашкой к Ильичу. — Чтобы он обязательно наступил.

Они чокнулись и выпили.

.

_