самом, знаменитом,

Где Неизвестный Дух нисходит на икру,

На сигареты Kent и солнце сверх лимита.

ВЛАДИМИР БУЕВ

Стою на сцене я, красавец хоть куда.

Слепят мои глаза лучи любви софитов.

Теперь я на коне, сегодня я звезда

Внушительных размеров (крупных габаритов).

Москва у ног моих распластанной лежит.

Мизинца моего и то она не стоит.

Никто другой Москву, как я не покорит,

Хотя, как Долгорукий, может вновь построить.

И без софитов я собою озарю

Любые уголки ночных дорог московских.

Ни одному не смочь такое фонарю,

Хоть хочется им всем, уверен я, чертовски.

Я дух теперь. Парю над всеми сверху я.

И вот уже не дух — пророк, кто жжёт глаголом.

…Пусть и штаны задрав и громко вопия,

Я прежде бегал за советским комсомолом.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Тёмных дворов — ледяных пучин —

мёртвые голоса.

Выключи свет, растворись в ночи:

просто закрой глаза.

Каждому времени свой топор,

свой разбитый стакан.

Это они ведут разговор

все ночные века.

ВЛАДИМИР БУЕВ

Хор мертвецов на погосте пел

песню, как вечна ночь.

Надо заканчивать беспредел:

прячу топор и прочь

пулей несусь, чтоб налить в стакан

то, что вернёт покой.

Эх, не удался с утра роман —

ночью теперь бухой.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Лермонтов

сквозь тёмный лес тугих пружин

как яростно сияют эти

бессмысленные чертежи

слова на пыльном эполете

(…неправильные падежи,

зазря закинутые сети…)

ВЛАДИМИР БУЕВ

вот не умел пацан писать

стихов хороших в позапрошлом

достойном веке, излагать

он мог бы лучше мысли. Пошло

в погонах на плечах блистать

коль в ямбах-дактилях не дошлый.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Сумерки

Густеет свет, пустеет дом.

Преображённое пространство

Ещё печальнее, чем днём.

Но тем дороже постоянство

Сухих ветров и проливных,

Провинциальных разговоров.

Чем меньше места для двоих,

Тем тише речь и резче шорох.

Все жёстче и темнее цепь

Необходимого общенья.

Ты скажешь: «Тем достойней цель!»,

Но это в первом приближенье.

Быть первым здесь? Напрасный труд.

Лишь в сумерках возможно это.

Ты скажешь «Нас нигде не ждут».

Но разве я просил совета?

ВЛАДИМИР БУЕВ

Духовные скрепы

Уж очень странен этот дом,

Ведь дом любой наполнен к ночи.

Хоть на машинах, хоть пешком

Идут жильцы домой, короче.

А этот дом, как только свет

Густеть под вечер начинает,

Пустеет. Из плохих примет:

Как будто кладбищем воняет.

И правда: разговоров гул,

Но никого живьём не видно.

Вот призрак мимо прошмыгнул.

Да это ж ты, моя ехидна!

Все жёстче и темнее цепь

Необходимого общенья.

…Я где? Ужели это склеп

И скреп духовных завершенье?

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Так умирает свеча.

В городе пахнет дождём

Ночь моего плеча

Коснулась своим плечом.

Я уступил ей путь

И отступил назад

(Так теряется суть)

Кончился листопад.

Праздник мёртвых свечей!

В сумерках город тих.

О, я не знаю, чем

Ночь эта слаще других!

ВЛАДИМИР БУЕВ

Ту, кто касается плеч,

Я рассмотреть не могу.

Ночь может нас увлечь,

Но мало ли: вдруг сбегу.

Шансы равны у ней

(Ночи или кого?).

Суть уплыла. Эгей!

Где же ты, существо?

Ночь на язык сладка.

Может, таки не ночь?

Зá ночь смогла рука

Воду в ступе столочь.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Океан что берёза — зазря шумит,

Ни бананов, ни яблок — одни обиды,

Да сомнительных символов алфавит

За пределами честного алфавита.

Можно сетовать на неуклюжесть фраз,

Вавилонскую башню искать в пучине,

Но покуда он развлекает нас

Эту драм-машину никто не чинит.

В долгосрочной засаде таится речь,

Но однажды покажет свой стиль и норов —

Если нужно и вправду на дно увлечь,

Заклинанья полезнее уговоров.

ВЛАДИМИР БУЕВ

Коли тонешь сам, захвати других.

Обхвати руками чужую шею.

Заклинанья — глупость людей таких,

Кто с утра до забора роет траншею.

Наконец открыт вековой секрет:

Вавилонской башни причина крушенья —

То ль в болоте построить издали декрет,

То ли в бездне морской по рацпредложенью.

Хитромудра мысль — трёхэтажна речь:

Не поймёшь, где стиль, а где жанр фольклорный.

Но покуда рифм можно пуд напечь,

Драм-машина работает плодотворно.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Уже обозначается сезон

стеклом растительным, упрёком несерьёзным,

желанием подвинуть горизонт

к реке, кипящей дымом паровозным.

А мы стоим в раскрашенных полях —

скорее пешки, нежели комбайны,

а под ногами плоская земля,

лишившаяся памяти и тайны.

Я так хочу, чтоб третий кто-нибудь

нас вывел под испачканные тучи,

текущие, как вспененная ртуть,

над бедной головой ручьём горючим.

ВЛАДИМИР БУЕВ

Привык я утром двигать горизонт

подальше от окна, чтоб не достать рукою.

В квартире у меня евроремонт,

поэтому хочу, чтоб стороною

любые воды или дым с огнём,

который от воды сырой исходит,

прошли иным проторенным путём.

С ума меня такие мысли сводят.

Схожу я в поле, чтобы окоём

Ещё подальше от греха задвинуть.

Я пешкой буду. Коли мы вдвоём,

Комбайном станешь. Третий в ртути сгинет.

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

хорошо и на этой траве

хорошо и под этой травой

у потёртой судьбы в рукаве

спи спи спи не верти головой

если выкрутить винт ноября

из основы хороших вещей

можно выжить и не говоря

никого не касаясь совсем

стать темней самой темноты

ярче сна горячей огня

(разговоры его просты

он идёт увидеть меня)

ВЛАДИМИР БУЕВ

я заснул и мне так хорошо

что могу проскользнуть под траву

я бываю во сне малышом

и бабайку порой зазову

сам в бабайку затем превращусь

и ноябрь в декабрь превращу

а уж если совсем увлекусь

то и винт в декабре отыщу

после этого стать темнотой

проще пареной репы мальцу

…жаль что в грёзах случается сбой

когда утро в лицо бьёт творцу

* * *

МИХАИЛ ГУНДАРИН

Закат

На небе было всё иначе.

В толпе, печальной и пустой,

Лишь тот сумел понять, что значит

Смещенье сомкнутых пластов,

Кто наблюдал без раздраженья,

Не как копеечный Нарцисс

Неправильное отраженье,

Но равнодушно, сверху вниз.

Движение