хрюкать, — воздел указательный палец в воздух.

— Смотри, поймают тебя как-нибудь после занятий, будешь знать, — закончив портить лёгкие, Хирацука устало потянулась, из-за чего тёмная блузка соблазнительно натянулась в области груди, на секунду обнажая полоску белой кожи живота.

— Беспокоитесь за меня? Я тронут, — приложил руку к сердцу. — Но будет лучше, если вы меня ласково обнимите и попросите прекратить на ушко.

— Иди ты, — беззлобно отозвалась Сидзука, бросив в меня шарик из бумаги.

— Какое взрослое поведение, — хохотнув, повертел пойманный объект в пальцах. — Впрочем, спасибо за очередной объект поклонения для моего домашнего алтаря.

В этот раз её удалось “пробить”: женщина, поперхнувшись воздухом, слегка смутилась.

С каждым разом приходится заходить всё дальше и дальше. И, самое приятное, она мне это позволяет.

— Хикигая! Соблюдай границы! — придя в себя, учительница чуть приподнялась. — Или тебе так хочется отведать моей “любви”?

Видимо, чтобы я не строил теорий насчёт смысла её слов, она похрустела костяшками.

Так…

Рискуем или не рискуем?

Впрочем, самое то, чтобы окончательно увериться в доступных возможностях.

— Знаете, сенсей, — для подстраховки, поднялся на ноги, чтобы было проще метнуться к двери. — Один психоаналитик говорил, что садисты в повседневной жизни — в постели…

Закончить мне не дал резкий рывок со стороны Сидзуки. Благо, к нему я оказался готов, поэтому успел уклониться в сторону и шустро оказаться около двери, приоткрывая её и останавливаясь в проходе.

Хирацука, замерев возле дивана, где я сидел секунду назад, шумно выдохнула.

— Хикигая… — о, вот что точно не устаревает, так это её умение вкладывать в мою фамилию весь спектр эмоций и переживаний.

Даже неловко себя почувствовал.

— Да, сенсей? — изобразил невинность.

Сидзука, поднявшись, взглянула мне в глаза, открыла было рот, чтобы что-то произнести, явно не самое лестное, однако, передумав, махнула рукой.

— Забудь, — едва слышно пробормотав себе под нос, женщина потёрла переносицу. — Лучше скажи, на вечер субботы свободен?

Не удержался от смеха.

— Что? — возмутилась учительница.

— Ничего, — дав себе мысленную пощёчину, оборвал приступ неуместного веселья. — Сенсей, к чему эти глупые вопросы? Для вас я всегда свободен.

И, подумав, добавил:

— Кстати, я тут знаю один неплохой мотель…

Силой брошенный журнал смачно впечатался в закрытую дверь, из-за чего по коридору пришлось эхо.

Не обращая внимания на взгляды случайных учеников, оказавшихся поблизости, гордо поправил галстук.

Кто-то может сказать, что я окончательно поехал крышей, раз вытворяю такое, однако, у меня имеется прекрасный ответ, раскрывающий все вопросы к моему поведению, заключающийся в трёх словах:

“Тэнно хэйка бандзай!”

III.

Шутки шутками, но, в очередной раз возвращаясь от Хирацуки, я вновь задался вполне закономерным вопросом…

Почему я?

И причина вопроса не скрывается в моей заниженной самооценке, как может показаться на первый взгляд.

Сама ситуация, если рассматривать её с рациональной точки зрения, выглядит до умопомрачения нелепо. Семнадцатилетний школьник распивает с учительницей, старше его на девять лет, в её личных апартаментах, общается с ней, словно она его одногодка и постоянно отвешивает достаточно пошлые фразочки. Сюрреалистично? В определённом роде — да. Однако основная особенность заключается в том, что и мне, и Сидзуке это кажется… нормальным? Ни претензий, ничего. Как будто мы друзья, хотя, опять же, по статусу не положено.

Рухнув на скамейку в небольшом сквере неподалёку от дома, открыл банку MaxCoffee и, сделав глоток, нагнулся, опуская голову.

Причём, некий переломный момент произошёл в Киото. Неужели так сильно повлияло моё согласие на распитие с ней пива, после чего… наш статус сменился с “учитель-ученик” на “собутыльники”?

Кто-то может сказать: “Хачиман, чего ты тянешь кота за причинное место? Хватай женщину в охапку и устраивай светлое совместное будущее!”

Допустим, чисто гипотетически, я действительно смогу зайти за рамки и непонятным образом склонить Сидзуку к отношениям романтического характера.

Но… нужно ли мне это?

В том плане, что, убирая в сторону игру гормонов — могу ли я представить нашу с Хирацукой совместную жизнь, предположим, лет через десять?

Так.

Дом, по типу того, в котором живу сейчас. Я хожу на работу в крупную компанию, иногда задерживаюсь, но знаю, что дома всегда будет ждать… эм-м.

Почесал подбородок.

В идеале — домашняя еда. Но почему-то у меня возникают серьёзные подозрения, что навыки готовки у сенсея оставляют желать лучшего. Уверен на сто процентов: в холодильнике будет пара банок холодного пива. Или же не будет? Всё-таки, наличие детей помешает привычному для Сидзуки распитию алкоголя в больших количествах.

Стоп. Дети?

Качнул банкой с напитком, смотря куда-то вперёд.

Дети… допустимы. Девочка, похожая на Комачи, но с явными чертами Хирацуки. От меня — частично характер и цвет волос. Шумная, энергичная, но умеющая вовремя подумать о причинах своих действий и…

Моргнув, качнул головой, прогоняя нахлынувшие образы.

В любом случае, это работает только в теории далёкого будущего. Сейчас я — обычный школьник без каких-либо явных перспектив, так что мои размышления остаются влажными фантазиями, не имеющими под собой чёткого основания.

Главное, что на текущий вопрос ответ имеется: да, я представляю совместное будущее с сенсеем.

Даёт ли мне это что-то?

Нет.

Мнение Сидзуки по данному поводу остаётся неизвестным, ибо я, вероятно, надумал себе лишнего, с реальностью не имеющего ничего общего. А узнать правду на нынешний момент не представляется возможным.

Поднявшись на ноги, в два глотка допил кофе и, смяв банку, закинул её в урну.

Иногда я ненавижу свою привычку рефлексировать по любому удобному или неудобному поводу.

Почему я не могу тупо отключить голову и не думать?..

IV.

Закатное солнце окрасило небо в нежно-розовый оттенок.

Едва ощутимые порывы зимнего ветра трепетали сухие ветви деревьев, орошая проходящих под ними людей снежной пыльцой.

Напротив меня сидела обворожительная женщина, покусывая губы и бросая в мою сторону томные взгляды.

В помещении никого не было, лишь мы вдвоём.

Никто не говорил ни слова, атмосфера всё делала за нас, наполняя сердца трепетным ожиданием конца бесконечных прелюдий.

— Хикигая, я больше не могу… — тихо прошептала Хирацука, проникновенно заглядывая в мои глаза.

— Терпите, сенсей, мне тоже тяжело