знает. А ты — на его языке.— А как оно… там? — не сдержала любопытства Дарья Павловна. — Ну, после смерти? Рай, ад, всё такое?— Время придёт, сама увидишь. А у меня уже силы на исходе, дай договорить. Я с красным халатом потому тебя донимала, чтобы ты на дачу поехала, сама увидела и что-нибудь сделала. Ты молодец! Извини, Даша, что я тебя мучила. Но по-другому никак было. Я долго силы копила, чтобы поговорить по-человечески. Теперь всё, ухожу и не приду больше.
Свекровь медленно встала, и в воздухе начало теплеть.
— Стойте! Один вопрос! А зачем Рома надел красный халат? Ну, когда вы его увидели...— Я об этом думала. Не знаю. — покачала головой свекровь. — Может, роль родителя, который наказывает непослушного ребёнка, на себя примерял. Я-то раньше только в красном и ходила. А он пацан был шебутной, прилетало ему от меня и шлангом, и ремнём… А может, просто у него с рождения мозги набекрень. Кто разберёт теперь. Прощай, Даша. Не тоскуй, просто живи. Увидишь, всё образуется.— Прощайте, Людмила Васильевна!
Вскочив, Дарья Павловна порывисто обняла мёртвую свекровь, и та, медленно, с явным усилием подняв руки, обняла невестку.
А потом очертания хрупкой старушечьей фигуры стали таять, исчезать всё быстрей и быстрей.
Через пару секунд в комнате осталась одна Дарья Павловна, обнимающая пустой воздух.
Она опустила руки и вдруг почувствовала огромное облегчение, будто с плеч сняли тяжёлый груз, который она тащила в гору. И впервые за долгое время Дарья Павловна улыбнулась.
Свекровь медленно встала, и в воздухе начало теплеть.
— Стойте! Один вопрос! А зачем Рома надел красный халат? Ну, когда вы его увидели...— Я об этом думала. Не знаю. — покачала головой свекровь. — Может, роль родителя, который наказывает непослушного ребёнка, на себя примерял. Я-то раньше только в красном и ходила. А он пацан был шебутной, прилетало ему от меня и шлангом, и ремнём… А может, просто у него с рождения мозги набекрень. Кто разберёт теперь. Прощай, Даша. Не тоскуй, просто живи. Увидишь, всё образуется.— Прощайте, Людмила Васильевна!
Вскочив, Дарья Павловна порывисто обняла мёртвую свекровь, и та, медленно, с явным усилием подняв руки, обняла невестку.
А потом очертания хрупкой старушечьей фигуры стали таять, исчезать всё быстрей и быстрей.
Через пару секунд в комнате осталась одна Дарья Павловна, обнимающая пустой воздух.
Она опустила руки и вдруг почувствовала огромное облегчение, будто с плеч сняли тяжёлый груз, который она тащила в гору. И впервые за долгое время Дарья Павловна улыбнулась.