Вновь зашуршала бумага.
— А почему серьезно… ой, нет, не та строчка.
Кто-то резко подорвался со стула так, что тот с шумом проехался ножками по полу и звук пропал.
Кристина продолжала сидеть у стены, глядя перед собой. На стене у кровати сохранилось едва различимое розовое пятно.
Кто-то выключил и включил свет. Хотели сымитировать перебои с электричеством, но забыли про музыку. Кукольные мелодии продолжали играть.
Подслушанный разговор звучал неестественно, словно плохо отрепетированная пьеса, где актеры переигрывают, а режиссёр запил и уснул в оркестровой яме. Странно и неестественно. Если бы они пеклись о её здоровье, не заперли бы тут. Не ограничивали общение. Выключили бы эту музыку, будь она трижды проклята.
Динамики протянули мелодию жутко исказив её и замолкли. Проклятье не удержали ни знаки, ни ограничивающий браслет. Посмотрев на сдерживающий браслет, Кристина сняла бесполезную железяку и отбросила в сторону.
Через несколько мгновений опустился экран, но вместо человека, камера снимала пустой стул.
— Кристина Игоревна, пожалуйста наденьте сдерживающий браслет. — раздалось из динамиков телевизора.
Для проклятья многого не нужно. Если оно злонамеренное, то нужен ритуал. Если случайное, достаточно сильных эмоций и их в Кристине было предостаточно.
— Будь проклят замок этой двери, музыка, что сводила меня с ума и люди, придумавшие эту изощренную пытку. — в сердцах выкрикнула она и не дожидаясь видимого эффекта, бросилась к двери. Та без проблем открылась.
Кто-то тронул её плечо и вздрогнув Кристина проснулась. Растерянно моргая, она села, потирая лицо. Всё та же белая палата. Музыки нет. Пожилой мужчина в белом халате поверх твидового пиджака, пытающийся скрыть беспокойство за ободряющей улыбкой. Обернувшись, она посмотрела на стену, но никаких следов надписи не обнаружила. — Ох. — Как вы себя чувствуете? — садясь напротив, спросил он. С доктором пришли еще несколько врачей. Бейджиков с именами они не носили, представляться не спешили. — Пожалуйста, скажите, что это явь, а не сон. — потирая лицо, попросила она. — Явь. — уверенно заявил доктор — Меня зовут Анисимов Павел Сергеевич. Вы можете назвать свое имя? — Птичкина Кристина Игоревна. — Хорошо, хорошо, а где вы находитесь? — Климентьевская больница. — с готовностью отозвалась она — Климентьев Станислав Викторович основал кафедру психологии в НГУ. Я там училась. Судя по тому, как расправилась тревожная складка меж бровей, ответ Анисимову понравился. Простой и легкий тест, для оценки состояния пациента. — Это правда не сон? — сонно щурясь, спросила Кристина, с удивлением ощупывая сдерживающий браслет на руке. — Самая, что ни на есть, настоящая явь. — Мне сейчас такой отборный калейдоскоп бреда приснился, голова идет кругом. — она потерла виски — Спасибо, что выключили музыку. Ох, она меня с ума сводила. — Музыку? — Анисимов бросил взгляд на коллег, те отрицательно покачали головой — Не было никакой сущности. — Сущности? — в миг схватилась она за услышанное, холодея от мысли, что все еще во сне. Он удивленно посмотрел в ответ и повторил: — Не было никакой музыки. — Ох. — обхватив голову руками Кристина закрыла глаза, пытаясь собрать мысли в кучу — Понятно почему вы так спешили забрать меня с улицы. Эта дрянь прогрессирует быстрее обычных болезней. — К сожалению. Мы проведём новые анализы, подберем препараты. — Что случилось с остальными? Теми, кто, как и я вступал в контакт с сущностью? — Те, кого нам удалось найти, убили себя. За несколько дней до трагедии их близкие отмечали ухудшение сна, тревожность, навязчивые состояние и галлюцинации. Некоторые становились агрессивными, другие, наоборот, впадали в ступор и не реагировали на раздражители. Пожалуйста, расскажите во всех подробностях, что вам приснилось.
Кто-то тронул её плечо и вздрогнув Кристина проснулась. Растерянно моргая, она села, потирая лицо. Всё та же белая палата. Музыки нет. Пожилой мужчина в белом халате поверх твидового пиджака, пытающийся скрыть беспокойство за ободряющей улыбкой. Обернувшись, она посмотрела на стену, но никаких следов надписи не обнаружила. — Ох. — Как вы себя чувствуете? — садясь напротив, спросил он. С доктором пришли еще несколько врачей. Бейджиков с именами они не носили, представляться не спешили. — Пожалуйста, скажите, что это явь, а не сон. — потирая лицо, попросила она. — Явь. — уверенно заявил доктор — Меня зовут Анисимов Павел Сергеевич. Вы можете назвать свое имя? — Птичкина Кристина Игоревна. — Хорошо, хорошо, а где вы находитесь? — Климентьевская больница. — с готовностью отозвалась она — Климентьев Станислав Викторович основал кафедру психологии в НГУ. Я там училась. Судя по тому, как расправилась тревожная складка меж бровей, ответ Анисимову понравился. Простой и легкий тест, для оценки состояния пациента. — Это правда не сон? — сонно щурясь, спросила Кристина, с удивлением ощупывая сдерживающий браслет на руке. — Самая, что ни на есть, настоящая явь. — Мне сейчас такой отборный калейдоскоп бреда приснился, голова идет кругом. — она потерла виски — Спасибо, что выключили музыку. Ох, она меня с ума сводила. — Музыку? — Анисимов бросил взгляд на коллег, те отрицательно покачали головой — Не было никакой сущности. — Сущности? — в миг схватилась она за услышанное, холодея от мысли, что все еще во сне. Он удивленно посмотрел в ответ и повторил: — Не было никакой музыки. — Ох. — обхватив голову руками Кристина закрыла глаза, пытаясь собрать мысли в кучу — Понятно почему вы так спешили забрать меня с улицы. Эта дрянь прогрессирует быстрее обычных болезней. — К сожалению. Мы проведём новые анализы, подберем препараты. — Что случилось с остальными? Теми, кто, как и я вступал в контакт с сущностью? — Те, кого нам удалось найти, убили себя. За несколько дней до трагедии их близкие отмечали ухудшение сна, тревожность, навязчивые состояние и галлюцинации. Некоторые становились агрессивными, другие, наоборот, впадали в ступор и не реагировали на раздражители. Пожалуйста, расскажите во всех подробностях, что вам приснилось.