понравился, Тоби, сразу, безусловно, и я оставила свой мир, чтобы пойти за тобой…

Вот так, просто и безыскусно. Да и много ли красивых мужчин видела чистокровная ведьма, живущая замкнуто в отцовском мэноре, спрятанном от большого мира?.. Вздохнув, Гарри провел широкой пятерней по волосам, в очередной раз замечая строгую стрижку — красавец он, значит? И хорош же он был, когда орал на съежившуюся женщину в самом плохом воспоминании Северуса Снейпа… Вернее, будет, поправился Гарри, поморщившись.

— Ты устал? — заволновалась Эйлин, заметив его жест и гримасу.

— Нет-нет, — заверил её Гарри. — Голова трещит. А так просто домой хочется… — посмотрел в бледное лицо Эйлин и насторожился: — Ты когда родила?

— Две недели назад, — виновато съежилась Эйлин. — Прости, он маленький и ещё не научился спать всю ночь. Но я обещаю, он больше не будет тебе мешать, ведь теперь ты знаешь про магию, и я поставлю заглушку. Правда!

— Глупая. Не надо ничего ставить. — Гарри рукой привлек к себе женщину, с отвращением думая о том, что он, видимо, поколачивал её за чересчур шумного младенца. Гер-р-рой, бля… Эйлин воспользовалась этой близостью — быстренько обцеловала его щеку, нос и губы. Как будто ухватила случайную оказию.

Заметив паузу в разговоре, подошел врач, и Эйлин спросила у него, когда отпустят мужа домой, на что эскулап заметил:

— Когда полностью окрепнет и вернет себе нормальную координацию движений. Клиническая смерть всё же неизведанная территория, и не хотелось бы иметь какие-либо неприятные последствия.

Прислушавшись к себе, Гарри был вынужден признать, что ещё очень слаб и не до конца «вжился» в это тело, чтоб начать управлять им как своим. Так Эйлин долго не могла от него отодраться, вроде и попрощалась, и погладила, и поцеловала сколько-то раз, и до двери палаты успела дойти, но тут же бежала обратно и снова полчаса прощалась-целовалась-ласкалась. Наконец допрощалась до того, что расплакалась, и убежала, чтоб не расстраивать мужа своими слезами.

Гарри провожал её с огромным комком в горле — дурак ты, Тобиас, у тебя такая преданная жена, а ты её не ценил!.. До чего же горько было видеть, как ежится сильная красивая женщина, которая, на минуточку, является потомственной ведьмой, способной скрутить в бараний рог самого дурного смутьяна одним движением пальцев! Н-да, странная штука любовь, если такая гордая красавица угодливо прогибается под кулаком мужа-тирана, забитая и покорная, ради него. Что ж, если он останется в этом теле, то приложит все силы для того, чтобы маленький Северус никогда в жизни не услышал от отца грубого слова.

Следующие дни Гарри потратил на то, чтобы поправиться. Занимался всеми физзарядками, которые предписывали врачи, послушно поглощал полезные укрепляющие кашки с протеином и боролся с привычками собственного тела. Ибо Тобиас, как выяснил Гарри, был горьким пьяницей и заядлым курильщиком. То и дело он ловил себя на том, как норовит последовать за соседями по палате, удаляющимися на перекур, и обнаруживал, что тянет руку за папиросами… Гарри останавливал эту руку, опускал или хватался за что-нибудь по пути. Чаще — отдергивал её к волосам, выработав постепенно привычку запускать пятерню в темно-каштановые кудри. Глаза у Тобиаса оказались зелеными и чуть навыкате — жабьими. Красоту Эйлин, видимо, углядела в его росте — в нём оказалось аж шесть с четвертью футов. Добрых сто девяносто сантиметров, как любезно сообщили напольные медицинские весы в профилактическом кабинете. Несмотря на пристрастие к алкоголю, вес Тобиаса держался где-то в районе восьмидесяти пяти килограммов. То есть пить он начал недавно?

Мотивацию ухода в запой Гарри узнал от соседей, половина которых попали в больницу по той же причине, что и Тоби. По всему Манчестеру началось массовое сокращение рабочих кадров. То есть грубо говоря — пришла тотальная безработица. Послушав же разговоры, коих было немало по вечерам после отбоя, Гарри уяснил себе, что скандалы в семье Снейпов были самым обычным явлением в нынешнее время. Просто уж так случилось, что шестидесятые — это время очень сильных изменений в Британии, когда целые отрасли промышленности умирали или катастрофически уменьшались. Текстильная, угольная, судостроительная, а вместе с ними умирали и небольшие городки вроде Коукворта. Работали-то в основном одни мужчины, женщины в большинстве были домохозяйками. Гарри не знал точно, кем был Тобиас Снейп: простым работягой или тем же бухгалтером на фабрике, но если фабрика закрывается или производит сокращение штатов, уже не так важно, кем ты на ней работал, если тебя уволили. Или над тобой постоянно висит угроза увольнения — на следующей неделе, в следующем месяце, в следующем году… нельзя строить планы, нельзя позволить себе что-то изменить, нет никакой определённости. И вот под таким прессом были вынуждены жить не только Снейпы, там уже неважно, ведьма жена или нет, мужья-магглы срывались на магглов-жён, детей, своих матерей.

Ха, а Дамблдор, помнится, вещал, что каждый, кому нужна помощь, может получить её в Хогвартсе — только вот у Эйлин Снейп и мысли не возникло пойти за помощью в Хогвартс, с грустью подытожил Гарри, лежа на койке и глядя в темный потолок. Бедняжка Эйлин поступила куда круче — обратилась за помощью к своему другу-волшебнику, Тому Реддлу. Ведь она совершенно точно упомянула городок Литтл Хэнглтон… Скольких Томов он ещё знает, причем таких, что в паре с ними звучит фамилия Фрэнка Брайса?

Помимо прочего Гарри угнетала ещё одна безрадостная мысль — он стал магглом. Огромная, невосполнимая потеря для того, кто недавно был волшебником. Лежа на койке в минуты тихого часа, Гарри с грустью рассматривал свои большие мозолистые ладони — никогда эти руки не возьмут волшебную палочку…

Зато они взяли кое-что получше, когда Гарри наконец-то выписался из больницы. Эйлин заехала за ним на такси, держа в руках сверточек с сыном. Личико сына Гарри увидел в машине, когда устроился на сиденье и жена подала ему малыша. Смугленький, сморщенный, с иссиня-черным пушком на лобике, Северус Снейп сладко посапывал на папиных руках. Месячный малыш, крохотный, беззащитный… По щеке Тобиаса скатилась одинокая скупая слеза. Которую, ахнув, стерла потрясенная Эйлин.

— Тоби, я тебя не узнаю! — вскрикнула она.

— Прости… — Гарри сморгнул новые слезы. — Я больше не буду на тебя кричать. А работа… Господь с ней, найду другую!

В ответ Эйлин пылко прижалась к нему. И всю дорогу до самого дома трепетно молчала, переживая разительные перемены, произошедшие с её дорогим любимым мужем. Видимо, правду сказал врач — клиническая смерть меняет человека. А глядя на то, с какой осторожностью идет Тоби от