- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (13) »
птица, а ты — голубая.
Согласно прогнозу последних известий,
Неделю нам жить, во снегах утопая.
А в городе вести: скитаются вместе
Та, черная птица, и та, голубая,
Две птицы скитаются в зарослях белых,
Высокие горла в снегу выгибая.
Две птицы молчащих. Наверное, беглых!
Я — черная птица, и ты — голубая.
Качаются лампочки сторожевые,
Качаются дворники, снег выгребая.
Молчащие, беглые, полуживые,
Я — черная птица, и ты — голубая.
Снега, снегопады, великие снеги!
По самые горла в снегу утопая,
Бежали и бродят — ах, в кои-то веки -
Та, черная птица, и та, голубая.
1963
ОБЕЗЬЯНА
Перелетала обезьяна с одной вершины на другую, растягиваясь, как резина, и на лету жуя листок. Волной над бездной океана вздыхая грустно и ликуя, она по воздуху скользила - и мерой мира был поток! Не пядь! не дюйм! а сила тяги с одной вершины на другую, переливанье воли в тело, чутья — в неимоверный взмах! …Когда бы к цифре на бумаге она свела свою кривую, душа бы в ней похолодела - и мерой мира стал бы знак! 1984«Я с гениями водку не пила…»
Я с гениями водку не пила И близко их к себе не подпускала. Я молодым поэтом не была, Слух не лелеяла и взоры не ласкала. На цыпочках не стоя ни пред кем, Я не светилась, не дышала мглою И свежестью не веяла совсем На тех, кто промышляет похвалою. И более того! Угрюмый взгляд На многие пленительные вещи Выталкивал меня из всех плеяд, Из ряда — вон, чтоб не сказать похлеще. И никакие в мире кружева Не в силах были напустить тумана И мглой мои окутать жернова И замыслы бурлящего вулкана. Так Бог помог мне в свиту не попасть Ни к одному из патриархов Музы, Не козырять его любовью всласть, Не заключать хвалебные союзы, Не стать добычей тьмы и пустоты В засиженном поклонниками зале… Живи на то, что скажешь только ты, А не на то, что о тебе сказали! 1979АНТИЧНАЯ КАРТИНА
Славно жить в Гиперборее, Где родился Аполлон, Там в лесу гуляют феи, Дует ветер аквилон. Спит на шее у коровы Колокольчик тишины, Нити мыслей так суровы, Так незримы, так нежны. Толстоногую пастушку Уложил в траву Сатир. Как ребенок погремушку, Он за грудь ее схватил. А в груди гремит осколок Темно-красного стекла. А вблизи дымит поселок, Ест теленка из котла. Земляничная рассада У Сатира в бороде, И в глазах не видно взгляда, Он — никто, и он — нигде. Он извилистой рукою Раздвигает юбок стружки, Пустотою плутовскою Развлекая плоть пастушки. А она пылает чудно Телом, выполненным складно. Все творится обоюдно, - То им жарко, то прохладно. А корова золотая Разрывает паутину, Колокольчиком болтая, Чтоб озвучить всю картину. 1973«Я — хуже, чем ты говоришь…»
Я — хуже, чем ты говоришь. Но есть молчаливая тайна: Ты пламенем синим горишь, Когда меня видишь случайно. Ты в синем-пресинем огне Живучей влюбленности пылкой Ворочаешь с горькой ухмылкой Плохие слова обо мне. Я — хуже, чем ты говоришь. Но есть молчаливая тайна: Ты пламенем синим горишь, Когда меня видишь случайно. И этот костер голубой Не я ли тебе подарила, Чтоб свет не померк над тобой, Когда я тебя разлюбила? Я — хуже, чем ты говоришь. Но есть молчаливая тайна: Ты пламенем синим горишь, Когда меня видишь случайно. Но жгучую эту лазурь Не я ль разводить мастерица, Чтоб синие искры в глазу Цвели на лице твоем, рыцарь? Я — хуже, чем ты говоришь. Но есть молчаливая тайна: Ты пламенем синим горишь, Когда меня видишь случайно. Так радуйся, радуйся мне! Не бойся в слезах захлебнуться, Дай волю душе улыбнуться, Когда я в дверях и в окне. Я — хуже, чем ты говоришь. Но есть молчаливая тайна: Ты пламенем синим горишь, Когда меня видишь случайно. 1977«С какого-то грозного мига…»
С какого-то грозного мига, С какого-то слезного кома Влечет меня звездная книга, Как странника — письма из дома. И, множество жизней прожив на земле, Читаю не то, что лежит на столе, А то, что за облаком скрыто И в странствиях крепко забыто. 1977«Есть беспощадное условье…»
Есть беспощадное условье Для всех небес, для всех лесов: Лицо — не птичье, не воловье, А отклик на далекий зов, Прорыв путями потайными Сквозь безымянность, забытье, Возврат дыхания на имя, На собственное, на свое. Из безымянности туманной Нас к жизни вызвал сильный свет. И отклик, отклик постоянный - Вот что такое наш портрет! 1978РОЖДЕНИЕ КРЫЛА
Все тело с ночи лихорадило, Температура — сорок два. А наверху летали молнии И шли впритирку жернова. Я уменьшалась, как в подсвешнике. Как дичь, приконченная влет. И кто-то мой хребет разламывал, Как дворники ломают лед. Приехал лекарь в сером ватнике, Когда порядком рассвело. Откинул тряпки раскаленные, И все увидели крыло. А лекарь тихо вымыл перышки, Росток покрепче завязал, Спросил чего-нибудь горячего И в утешение сказал: — Как зуб, прорезалось крыло, Торчит, молочное, из мякоти. О Господи, довольно плакати! С крылом не так уж тяжело. 1964ТЕ ВРЕМЕНА
Ему было семь лет. И мне — семь лет. У меня был туберкулез, А у бедняги нет. В столовой для истощенных детей Мне давали обед. У меня был туберкулез, А у бедняги нет. Я выносила в платке носовом Одну из двух котлет. У меня был туберкулез, А у бедняги нет. Он брал мою жертву в рот, Делал один глоток И отмывал в церковном ручье Мой носовой платок. Однажды я спросила его, Когда мы были вдвоем: — Не лучше ли съесть котлету в шесть, А не в один прием? И он ответил: — Конечно, нет! Если в пять или в шесть, Во рту остается говяжий дух - Сильнее хочется есть. Гвоздями прибила война к моему Его здоровый скелет. У меня был туберкулез, А у бедняги нет. Мы выжили оба, вгрызаясь в один Талон на один обед. И два скелетика втерлись в рай, Имея один билет! 1965УТРОМ
Если проснуться — действительность видно сквозь иней, Сквозь кристаллически синий осадок оконный. Дождик осенний играет на лире на синей, Женщина в парке бренчит на гитаре- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (13) »